Лет до пяти я плакал в подушку и звал умершую маму, а потом перестал и сделался ублюдком (с)

@темы: стащено, цитаты, ГП-фандом

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

околотворчество

Мне нравится стандартизировать. Мне нравится это слово "стандартизация" А стандарты с недавних пор стали хлебом насущным.

Персонажи как они есть

Супергерой. Положительный герой, часто главный, с помощью которого автор ведет пропаганду Разумного, Доброго, Вечного, проводя героя через тернистый путь взросления и становления его положительности. Часто подросток, ребенок.
Пример: Гарри Поттер, Эрагон, Люк Скайокер (ЗВ), Данька (Мальчик и тьма), Баффи (девочки тоже могут геройствовать =), Мортимер (Плоскомирье), Гийом де Троиль (Книга звезд), Тристран (звездная пыль)

Положительная героиня, обладающая рядом умений, определяемые. к примеру, как крутые и занятные. Героини, способные заткнуть за пояс Героя.
Пример: Тонкс (ГП), Сьюзен Сто Гелит (Плоскомирье), Ангва фон Убервальд (Плоскомирье), Салиция (плоскомирье), Мара (Сварог), Элфи Малой (Артемис Фаул), Кейт (LOST), Каталина Форквут (Самый сердитый гном)

Герой - харизматический мерзавец. Методы, какими он добивается цели, нельзя определить как хорошее подспорье воспитательному процессу, однако цели чаще всего ставятся автором перед таким героем благородные. Ну или, по крайней мере, в финале герой меняет свою позицию на благородную.
Пример: Артемис Фаул, Сириус Блэк (ГП), Сойер канешно (LOST), Хан Соло (ЗВ). А еще часто фанноный Драко.

Идеальный герой. Герой, воплощающий справедливость и благородство в одном лице. Герой, на которого можно молиться, было бы желание.
Пример: Моркоу Железобетонссон (Плоскомирье), Арагон (ВК), Квай-Гон Джинн (ЗВ), Ялини (Хроники Хъерварда), Галадриэль наверное (ВК)

Герой-свойский мужик. Свойская подруга. Часто воплощение автора из чернил и бумаги, наделенный вполне реальными недостатками. В такого героя верится, и он часто оказывается симпатичнее Идеального героя, ибо читатель не чувствует себя идиотом. Иногда направляет на путь истинный Супергероя.
Пример: Сэм Ваймс (Плоскомирье), Сварог (тут правда перебор - есть крен в мартисьюшность), Бром (Эрагон), майор Джулиас Крут (Артемис Фаул), Антон Городецкий (Дозоры)

Неоднозначный герой. Обаятельный именно своей колючестью. Сильный и по определению смотрящий на мир, как на свою вотчину. Женская мечта - возбуждает спортивный интерес.
Северус Снейп (ГП), Ветинари (Плоский мир), Дракон (Самый сердитый гном).

Герой уникальный. Гарантированно - визитная карточка автора. Прописанный идеально. Иногда вообще упоминается всего в паре эпизодов, но в этих упоминаниях проявляется себя настолько ярко, что моментально заносится в а) Любимые (обожаемые, супер-супер-супер!11); б) Нелюбимые (раздражающие, сцуки)
Пример: Смерть (Плоскомирье), Гаспод (Плоскомирье), Шнобби Шноббс (Плоскомирье), Пивз (ГП), Филч (ГП), Тарл (Ронан-варвар)
апд Херли (LOST), Библиотекарь (Плоскомирье)

Герой сопутствующий. Незамысловатый друг Супергероя. Часто попадает в смешные ситуации, сам обладает чувством юмора. Необходим для разрядки атмосферы и поддержания интереса к повествованию. Особо выраженным характером не обладает по причине сосредоточения автора на перипетиях Супергероя.
Пример: Рон Уизли (ГП), Виллоу Розенберг (Баффи), осел (Шрек)

etc

Можно еще много классов привести. Можно вспомнить о Героях-мудрецах, Героинях-милых тетушках, Героинях-бейби и дальше-дальше-дальше. Прикольные герои, герои смешные, герои откровенно стебные. А о Героях-злодеях вообще можно говорить бесконечно, начиная от совершенно отвратных типов вроде Перси (Зеленая миля), продолжая Плохими парнями Тайлером Дерденом и Костей Савушкиным и кончая Мега-душка-Злодеями вроде Ганибалла Лектера и Жана-Батиста Эмануэля Зорга. Или - много и со вкусом

@музыка: "Linkin Park" Blackout

@темы: фандом

---

Постхог, AU, джен, G, Фред, Анжелина. Здесь есть ощутимая масса любви и романтики, но она осталась за кадром. А так - Фред/Луна, Джордж/Анжелина.

Поступок

— Что случилось? — Фред начал испытывать легкое беспокойство.
Обычно об его свершениях становилось известно буквально через пару минут. А если обязанности главного глашатая брала на себя Анжелина, то момент извещения наступал на пятки самому свершению.
Но в этот раз она даже не стала подначивать Джорджа пошушукаться у него, Фреда, за спиной, поржать и помочь Фреду таскать банки с голяшками. Она просто рассматривала потолок и насвистывала.
— Энжи, перестань быть такой…
— Загадочной?
— Допустим. Загадочной. Что случилось?
— Спроси Джорджа.
— Энжи.
— А-а, так он с тобой не разговаривает?
Фред прикрыл глаза и досчитал до десяти. Вся эта ситуация с недомолвками Анжелины, обидами Джорджа, который когда-то (и это было совсем недавно) называл себя братом, и гневом Луны, начинала его утомлять. Ну да, некачественная партия консервов попалась, ну что теперь, забейте презрением Фреда? Спиногрызы не помрут, они это по определению не умеют. Им, если вдуматься, и желудки без надобности, они же утыканные иголками мячики, жертв просто измором берут. А Луна… Фред вздохнул. Когда он открыл первую консерву, он несколько неправильно повел себя… в общем, не нужно было швырять ее Луне под ноги и орать: «Да пусть подавится твой спиножор!» Огромные, ставшие черными глаза и румянец, разлившийся по щекам, неровный, словно от пощечины — видение Луны в гневе относится к разряду небывальщин, и Фред даже не был уверен…
— Что я сделал?
Энжи долго смотрела на него.
— Ты, правда, не понимаешь? — наконец осторожно, как у душевнобольного, спросила она.
А что понимать? Луна перестала приходить. Фред всего лишь… всего лишь… м-да. Вот уже полгода Фред помогал Луне с кормом для спиногрызов новозеландских, которых Луне посчастливилось отловить одной ночью в одном из заповедников под пулями одного ретивого охранника. Спиногрызы признавали только свиные голяшки, и все было прекрасно до тех пор, пока жадность (Фред предпочитал называть это чувство здоровым прагматизмом) не перевесила нежность (Фред предпочитал называть это чувство дружеской симпатией) к Луне: свиные голяшки заменились на более дешевые консервы, которые как назло оказались просроченными…
Фред чувствовал, что предательски краснеет.
— Ну ладно Луна! — взорвался он. — Ладно! Но Джордж-то — за что? Я не его консервами кормил!
— Джордж полгода таскал банки с голяшками.
— И?
— Он думал, ему воздастся.
— Ха! — Фред скорчил рожу. — Ручки свои боялся перетрудить! Еще постоянно себе отвешивал, чтобы ты ему суп варила из голяшек, уж я-то все видел, а ты сама… Что?
— Да. Он думал, твое полугодичное кружение вокруг Луны Лавгуд даст конкретный результат.
Фред застыл с открытым ртом. Понимание распахнуло двери его сознания и теперь хозяйственно раскладывало пожитки.
— Да, Фред, — устало повторила Анжелина.
Значит, Джордж решил его сватать… и давно решил, с полгода назад. А Луна… нет, она, конечно, ни о чем таком не думала, она просто… Фреду стало жарко от нового озарения.
— Как здорово… — вякнул он и заткнулся.
Консервы. Он подсунул Луне тухлые консервы. То есть не ей, а ее драгоценным спиногрызам. А потом еще собственноручно запихал в их слюнявые пасти. И нагрубил. То есть не им, а Луне.
Что, если он все разрушил?
— Что, если ты сам себе помог? — тихо спросила Анжелина. — Ведь не будь этих треклятых консервов — кто знает, когда бы до тебя дошло…
А может быть, и так.

@темы: драбблы, ГП-фандом

---

"Темные короли", глава 3

глава 1
глава 2

Глава 3. Вызов

— С чего начнем? — бодро поинтересовался Джадар.

Айсерд убрал меч в ножны и оглянулся:

— Для начала осмотрим замок.

— Разойдемся? — невольно поежилась Айрис. Ей не хотелось оставаться одной: замок по-прежнему пугал ее.

— Трусишь, да?

С ухмылкой на губах Джадис отошла от нее и двинулась к выходу из зала.
Она не стала дожидаться остальных, но оказавшись в темном коридоре, все же вытащила меч. Путь ее лежал в Западное крыло.

Когда они обошли замок, побывав и в самых высоких его башнях, и спустившись в подземелья, где Джадар обнаружил родник, они снова собрались у фонтана.

Дом сэра Дракона правителям Чарна понравился: роскоши, конечно, не хватает, но зато везде сухо и светло. Хозяин замка предпочитал высокие потолки, аскетическое убранство и огромные окна: сказывалось предпочтение своему основному облику. Это пришлось по нраву потомкам великанов.

К тому же замок был хорошо укреплен, скала защищала от круговой осады, а местоположение на гористой местности — от возможности подката осадных орудий. Крепкие стены помогли бы пережить штурм, а благодаря источнику можно было держать осаду бесконечно долгое время. Айсерд, Джадар и Джадис рассматривали удобство замка сэра Дракона в первую очередь с военной точки зрения: пока это не обговаривалось, но у каждого в сердце крепла уверенность, что войне быть.

Первой об этом сказала Джадис:

— Мне нравится этот мир, эта страна, и я уверена, вам тоже. Здесь столько силы, я чувствую ее буквально в каждом вдохе, на кончиках пальцев, слышу ее. Мы попали сюда не зря. Наш Чарн изживает свое, и, должно быть, боги решили помочь ему и отправили нас, правителей, в Нарнию. Мы завоюем ее, и сила этой страны достанется нашему миру.

— Я соглашусь с тобой, сестренка, в кои веков, — подхватил Джадар. — Здесь два короля и две королевы. И нас cтолько же. Но кто они по сравнению с наследниками великого Элохима, в чьих жилах течет священная кровь самого Ашшура, императора великанов, которые огнем и мечом прошлись по Чарну, отстаивая свое право называться его владыками?

Айрис сузила глаза:

— Вы гладко все говорите. Мне ваши речи по нраву, спорить не стану, я сама полюбила этот край, из которого можно черпать и черпать силы. Но мы здесь новички, а, как сказал этот полудракон, жители Нарнии любят своих правителей. Как мы можем начать войну против них, будучи одни? Пусть они и слабы, но все же... признайте, милые мои родичи, нам четверым придется объединить усилия, стать заодно. Быть, скажем, настоящим чарнским Четырехглавием, чтобы сразить их.

— Думаю, ради общего блага, это будет сделать не так трудно, как ты думаешь, сестра, — серьезно сказал Айсерд. — А что до союзников — юные короли и королевы правят здесь лишь восемь лет, а прежде власть столетие находилась у Колдуньи. Неплохо бы выяснить, что с ней сталось... возможно, ее стоит использовать. Но в любом случае — в Нарнии просто не могло не остаться тех, кто настроен против нынешних правителей. Сто лет — это вам не шутки. И еще... — он помолчал. — Знаете, я просто уверен, что мы здесь оказались не зря. Джадис, права. Кэр-Паравел Четырехтронный предназначен нам. Но я вовсе не думаю о возрождении Чарна. О нем нужно забыть, как об отрезанном ломте. Я хочу править здесь.

Айсерд вогнал острие меча глубоко в расселину между камнями, и холодный свет взошедшей луны отразился на дрожащем лезвии.

— Значит, решено, — медленно произнес Джадар. — Мы объявляем войну Кэр-Паравелу, брат.

— Замок Дракона станет нашей цитаделью, — продолжила Джадис. — Я хочу, чтобы он назывался Ламборра.

— Победа? Так тому и быть, — отозвался Айсерд.

Айрис закрыла глаза: ее согласия не требовалось.

***

Весть о том, что замок Дракона захватили чужаки, разнеслась по Нарнии быстро, только вот нужных ушей она не достигла: Кэр-Паравел не ведал о возникшей угрозе.

В то лето Питер, Эдмунд, Сьюзен и Люси были заняты приятными хлопотами. Приближалась великая дата: замок Кэр-Паравел собирался праздновать свое тысячелетие. Готовились к этому событию все нарнийцы, от мала до велика. Было приглашено множество заморских гостей, королям и королевам впервые пришлось столкнуться с организацией такого масштабного мероприятия, и хотя забот был полон рот — чего стоила только отправка экспедиции в далекую Землю Дафферов за волшебными трубками, выстреливающими многоцветными искрами! — им никогда не бывало так весело.

Люси говорила, что Аслан обязательно вернется на празднество.

Кэр-Паравел прихорашивался и наряжался, и у его обращенной к морю стены бобры и гномы специально для празднества построили чудесную беломраморную террасу.
Барсуки и лисы принесли туда земли, птицы добыли семена самых красивых цветов, а зебра нашла великолепный саженец дуба.
Сьюзен и Люси разбили на террасе сад. Наяды выложили синими блестящими камешками узор на перилах и бордюрах, а дриады сплели гирлянды из неувядающих цветов и свесили их со ступенек навстречу морю — получился райский уголок, где все располагало к отдыху, миру, дружбе и веселью. Здесь каждый нашел бы для себя занятие, и ни за что бы не почувствовал себя лишним. Мистер Тумнус дождаться не мог праздника, чтобы сыграть на своей флейте и станцевать вместе с дриадами и фавнами среди благоухающих цветов под шум моря.

Был день летнего солнцестояния, день рождения Кэр-Паравела, когда террасу, замок, да и всю Нарнию накрыла тень.

***

— Две сотни минотавров — это население одной их деревни. Вниз по течению реки до самых болот всего три таких селения, — Джадар, удобно устроившись в кресле с подносом фруктов в руках, непринужденно закинул ноги в мягких охотничьих сапогах прямо на стол и докладывал Айсерду о результатах своей поездки.

Неделю назад старший король, взяв на себя командование (это не решалось, но спорить никто не стал — не время пока), отправил Джадара в дикие области северо-востока, в край болот и пустошей, где, по слухам, затаились Темные существа. Они не воевали против коронованных Асланом детей Адама и Евы, потому их оставили в покое: формально все Темные существа, следуя чувству прагматизма и самосохранения, являлись подданными нарнийских правителей, подписав соответствующую присягу.

У сэра Дракона не было слуг, чтобы добывать информацию, но он вовсе не был отрезан от мира: как, разобрав его бумаги, поняла Айрис, все сведения сэру Дракону доставлялись мышами. Донесения так и подписывались: «Сэр Мышь из рода Хвостокруток» или «Мистер Мышь из Лукошира». Вероятно, это были псевдонимы, ведь не может быть, чтобы обыкновенные полевки... как оказалось, может.

Айсерду и Джадару стоило немало труда успокоить визжащих сестер, когда в замок заявилась мышь при шпаге, тот самый сэр Мышь из рода Хвостокруток, принесший сэру Дракону новую порцию слухов и сплетен. Сэра Дракона он, конечно, не застал, зато сразу угодил под заклятие подчинения Айсерда, и теперь все мыши — разумные, говорящие — шпионили, собирая сведения уже для Айсерда, Джадара, Айрис и Джадис.

— Я разговаривал с дожами всех деревень, — продолжал Джадар. — Двое согласны пойти за нами. В ближайшее время они соберут ополчение и придут в наш лагерь. С третьим же вышла заминка. Ему потребовались гарантии.

— Какие могут быть гарантии на войне? — удивился Айсерд. — Он либо воюет на нашей стороне, и тогда, возможно, жизнь для его народа станет чуточку лучше, либо воюет на стороне нарнийских детей и умрет вместе с остальными.

Джадар пожал плечами:

— Я пытался ненавязчиво дать ему понять, что в тихом уголке он в любом случае не отсидится. Раз мы пришли в Нарнию, войне быть. Он считает, что сейчас минотаврам приходится худо, но все же им разрешают жить в Нарнии, а если они вновь вступят в войну, то — дословно: «Жизнь наша станет горше редьки. Лучше уж сразу тогда бежать из Нарнии... а когда убежим, нас тут же вырежут. Не любят чужеземцы нарнийцев, монстрами нас считают».

— Так чего он хочет? — резко спросила Джадис.

— Дож сказал: «Чуть-чуть свободы».

— Мы им предоставим свободу. — Айсерд хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. — Нужно подготовить манифест, Айрис, специально для племени минотавров. Займись этим, мне не хочется терять таких союзников.

— Обещания вольностей, земель, свободного передвижения, — начала перечислять Айрис, загибая пальцы. — Разрешение нести военную и гражданскую службу, получать чины и регалии. Что еще?

— Нужно донести до дожа мысль, что правители Чарна никогда не проигрывают, — сказала Джадис. — Мы намного опытнее и искуснее в делах управления королевством и ведения войн. У нас за плечами многовековая родословная властителей великой империи. А нарнийские короли, как сказал нам сэр Мышь, не более чем обыкновенные люди.

— Хорошо, с минотаврами ясно. — Айсерд с хрустом потянулся. — Подведем итоги: за две недели весть о нашем прибытии и захвате замка Дракона разнеслась по всей Нарнии и, как выяснилось, у многих вызвала сочувствие. К нам присоединились семь семейств великанов Харфанга, гномы, некоторые звери. Нетопыри, гарпии, оборотни и прочая нечисть пока медлит.

— Жители Великой Пустыни согласны поддержать нас, если мы отдадим им Южную равнину, — добавила Айрис, разглядывая одну из карт Нарнии. — Тогда к нам присоединится еще тысяча воинов.

Джадис еле слышно фыркнула.

— Тебя что-то не устраивает? — моментально вскинулась Айрис.

— Как-то слишком легко у нас появляются союзники, вам так не кажется? — обратилась Джадис к Айсерду и Джадару, игнорируя Айрис.

Айсерд потер белый лоб, устало прикрыв глаза.

— Юные правители неплохо управляют королевством, но они совершили немало ошибок. Понимаете, когда укрепляешь власть, необходимо пролить некое количество крови, отрубить несколько голов — с одной стороны, с другой — ввести пару-тройку реформ, хотя бы для видимости улучшающих жизнь народа. А короли восемь лет занимались тем, что раздавали чины своим приближенным. Они, скорее, номинальные правители; единственное стоящее дело, что они совершили — истребили бывших сторонников Белой Колдуньи. Но и здесь допустили промах — взялись за дело слишком рьяно. А еще никто из нынешних королей и королев не владеет магией. В своем могуществе они упираются на загадочного Аслана, который давным-давно ушел, — Айсерд умолк, погрузившись в раздумья.

— Весь этот длинный монолог был к чему? — дерзко поинтересовалась Джадис.

Джадар не выдержал и расхохотался. Так как в это время он пил вино, он подавился, закашлялся, разлил напиток себе на камзол, и потому совсем не обиделся, когда Айрис, обозвав его неряхой, демонстративно пересела в другое кресло.

— К тому, дорогая сестренка, — тихо сказал Айсерд, — что Темные существа, недобитые и, что главное, обиженные на правителей Нарнии тянутся к нам, ибо чувствуют в нас магию. Сильную, темную, разрушающую. Они идут за нами, потому что родны нам. Надеюсь, теперь все понятно? Да или нет, мне все равно, так как разговор окончен.

Его ноздри раздувались от гнева, а голубые глаза смотрели на Джадис не мигая, и все, что ей оставалось, это покорно склонить голову.

Да, здесь в их магические силы словно вдохнули жизнь. Видимо, Нарния — страна, где любое начало — касается оно души, разума, тела или способностей — проявлялось ярче, становилось сильнее, словно с речных жемчужин смывали наносную грязь.

В Нарнии все росло и приумножалось, будь это добро или зло.

Короли и королевы Чарна чувствовали себя сильнее, чем когда либо, но вот досада — со всеми ними так случилось в равной мере. Скажем, сейчас Джадис ощущала в себе столько сил, что их хватило бы бросить вызов Айсерду, оставайся он прежним Айсердом, каким был в умирающем Чарне. Но их и вполовину не хватит на то, чтобы Джадис могла переступить дорогу старшему королю здесь, в Нарнии.

Джадис холодно улыбнулась в ответ на усмешку Айрис и вышла из зала совещаний с высоко поднятой головой.

***

Светила полная луна, и такая ночь была лучшим временем для романтических прогулок и худшим для авантюр, подобной той, что затеяли короли и королевы Чарна. Впрочем, теперь они называли себя Освободителями Нарнии. У стен Ламборры располагалось почти тысячное войско из самых разнообразных существ. Семье великанов под лагерь отвели ближайшие холмы, деревья же — древние, сплошь в сучьях, злобного нрава — пришли и встали лесом совсем неподалеку, так что все Семихолмие до самых водопадов на севере теперь называлось волостью Темных королей.
И Айсерд решил, что может выгореть. Он собрался бросить открытый вызов обитателям Кэр-Паравела.

Они стояли на скалах Острова-Стража и смотрели на бледные огни: Кэр-Паравел казался огромной свечой посреди темного безмолвия. На террасе, обращенной к острову, света было больше — оттуда доносились песни, взрывы хохота, обрывки громких разговоров. Нарнийцы вовсю праздновали день летнего солнцестояния или, вернее, уже ночь, тысячелетие основания Кэр-Паравела, когда Аслан оставил отпечаток своей лапы на тронном камне, и этот камень заложили первым в фундаменте замка.

На Острове-Страже стоял маяк, горевший день и ночь. Говорят, свет его был той же природы, что и у Неугасимого Фонаря в западных лесах. Но сейчас Маяк не светил — Темные короли затушили его.

— Пора начинать, — негромко сказала Айрис. Ветер растрепал золотые косы, и волосы облаком развевались вокруг ее головы. Прозрачно-голубые, как у всех потомков Идиль, глаза пылали. Она была похожа на морскую богиню, восставшую во гневе вершить суд над родом людским.

Поднимался шторм, но в Кэр-Паравеле этого не замечали.

— Возьмемся за руки, — предложил Джадар. Он волновался, так как не был уверен в правильности их поступка. Джадис вложила свою ладонь в его.

— Я позвала черных грифонов, — произнесла она. — Мы сразу окажемся в Ламборре.

Айрис покачала головой:

— Остров-Страж погибнет быстрее, чем твои грифоны прилетят.

— Ты предлагаешь другой выход?

— Нет, но...

— Тогда, пожалуй, лучше все же положиться на меня.

— Ты не понимаешь. Сейчас и так вокруг полно магии, и если ты добавишь еще и Призыв черных грифонов, реальность просто не выдержит. Неужели так сложно подумать? К тому же мы так и не разобрались, что за тайная магия правит этой страной.

— Я, в отличие от тебя, хотя бы решение проблемы ищу, а ты сразу готова лапки кверху поднять и сдаться без боя!

— Когда это было?

— Хватит, — сказал Айсерд.

Он стоял чуть впереди, у самого края обрыва, и ветер швырял волны прямо ему под ноги. Айсерд смотрел на пока еще безмятежный замок; ему казалось, что он почти различает в глубине террасы каменную арку, ведущую в широкий зал без стен, где возвышаются четыре каменных трона... почти различает лица королей и королев, восседающих на них.

Теперь он повернулся к притихшим сестрам и кивнул им:

— Пора.

За его спиной к небу взвилось призрачное пламя, накрывшее террасу. Взвилось и спало. Никто не успел опомниться, разве что песни фавнов разом стихли, как терраса беззвучно развалилась на куски.
Мелкий, не больше ногтя, щебень остался лежать внизу на скалах или ушел глубоко под воду, а на месте террасы ныне зиял черный оскал.
Раздался крик, к которому присоединились другие, горький плач. Обитатели замка поняли, что произошло.

Айсерд вытер покрытый испариной лоб.
Его тошнило, но он знал, что нельзя, ни в коем разе, показывать свою слабость перед родными.

— Первый ход, — еле слышно произнес он, всеми силами пытаясь унять дрожащие руки — напряжение вышло закрайним, даже если учесть насколько его магические способности усилились в Нарнии.

Айрис подошла к нему; просто встала рядом. Она знала, это ему поможет.

— Приближается!

Волна, порожденная магией и обрушением террасы, неслась от берега к острову, с каждым ярдом становясь все выше. Джадис и Айсерд одновременно вскинули правую руку: первая для того, чтобы призвать черных грифонов и исчезнуть с острова, второй, чтобы, собрав последние крохи сил, создать в холодном черном небе огненную надпись:

«Мы, Темные короли, бросаем вызов владыкам Кэр-Паравела!»

@музыка: Spice girls "Vivat forever"

@темы: фандом

---

Вот что бы почитать... чтобы сильно-сильно захотелось почитать.
Или написать самой. Но так как мне лень писать самой, первый вариант намного предпочтительнее =)
Вот, просто. что я хочу:

Сьюзен/Тчай-Тчай

Мор/Изабель, юмор

Кувыркс/Кели

Рон/Луна, юмор

Том Риддл/Поппи Помфри, психоделика, рейтинг

джен со Смертем, философская сказка

джен со Стэном созвучно-то как , драма, рейтинг

джен с Перси, 7 книга, радиоволна "Поттердозор"

джен о близнецах Уизли. Школьные годы, желательно, первые курсы, юмор. Очень хочется, потому что кроме "Сокровища" Улицы ничего на уровне прочесть не удалось.

Лорд Азриэль/миссис Колтер. AU, где Лира воспитывалась у Марисы.

Сириус/Сибилла. AU, Сибилла - темный герой.

кроссовер. Шнобби Шноббс, Фред Колон и библиотекарь блуждают из Незримого университета в Хогвартс и обратно.

ориджинал об играх со временем. Время - это мертвая петля, и герои попадают в прошлое, где натыкаются на руины настоящего.

@музыка: Howard Shore "Gollumss Song"

@темы: фандом

---

Жуткий-жуткий ангстяра. мне кажется.
Забавно. как сочетается потребность в двух этих противоположностях (оптимизм и пессимизм, хорошее и плохое, веселое и грустное) у разных людей. Вот те, кто может выразить себя в творчестве, обычно выражают противоположное тому, чем живут в реальности. Бывает, человек пишет стебные юморные вещи, а в жизни он совершенно мрачнейший тип, крутой маньяк по общему определению. Или пишет потрясающий, выворачивающий ангст, при прочтении которого тянет спрыгнуть с небоскреба из-за ублюдочности мира, а в жизни - ну дурак дураком, хохмач, лентяй и вообще несерьезный человек. Ну нуждается каждый в неком подобии гармонии, вот и отрывается как может.
А первая строчка к чему? Меня просто саму с недавних пор начала поражать (напрягать - так незамысловатее и правильнее) разница между мной реальной и той, что живет в моем творчестве. Здесь, в записях. Вообще, если говорить о целом, реальном и настоящем, дуркуюсь по-страшному. А здесь ангст просто пробивает.
И это с давних времен. Знаете, еще в школе сочинения писались в том же духе: "...Акулина-Лиза из озорства хотела пошутить над молодым барином. Алексей же был без ума от нее с первой встречи.." - дальше идет срыв: "он никого до этого не любил, вообще не знал, что способен на любовь, все девушки представлялись ему еще одним приятным дополнением к его праздной пустой жизни. Но любовь к простой крестьянке заранее была обречена на трагедию, ведь ни о каком счастье между представителями таких разных сословий, речи быть не может. Слишком разные системы ценностей у каждого и..." - и заносит окончательно.
нужно говорить. что сочинения стандартно писались из под палки, вымучивались и вообще не любились?

И итог: что ле избавляться от этой двойственности в конце концов.

@темы: просто

---

 amallie, добро пожаловать

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

---

День 23: Вы мечтаете? О чём? Если очень лично, я пойму. Но чертовски любопытно, знаете ли.

Чтобы чудеса для каждого не переводились. Мечта номер один.

Чтобы стала космонавтом. Детские мечты должны сбываться *наставительно*

Чтобы одним прекрасным утром открыть окно, глотнуть свежего воздуха, ясного солнца, пение птиц и... украдкой, прижав тапки к груди, юркнуть обратно в постель, накрыться с головой одеялом и заснуть с твердой мыслью, ЧТО НИКУДА СЕГОДНЯ СПОЗАРАНКУ НЕ НАДО!

Стандартно - чтобы все было, и ничего за это не было (с)

Чтобы прошла наконец эту стадию становления личности, которую прохожу, понимаешь ли, со скрипом, когда тихо-мирно сатанеешь от того, что мир такой, и перешла в гармоничный этап всех взрослых (читай - защищенных) людей: мир такой, ничего с этим не поделаешь, давай упакуем его посимпатичнее и всучим своему мировоззрение поделикатнее, дабы творить добро, не ужасаясь по каждому поводу, которыми это творение сопровождается. Ух.

Ну космонавтом же!

@темы: флешмоб

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

На АБ - перепись ГП-фандома.

тык

@темы: ГП-фандом

---

Название: Розы
Автор: Almond
Герои: Джордж Уизли, Фред Уизли, Анжелина Джонсон.
Описание: Джордж проходит ускоренный курс геометрии, решая что-то вроде извечного вопроса: куда себя деть, чтобы любовный треугольник потерял острые углы и отутюжился до полноправного отрезка?
Рейтинг: G
Отказ: отказываюсь.

Бледно-розовая роза. На тяжелых темных волосах она смотрелась довольно-таки невзрачно. Одиноко, скажем. Но мое сердце отчего-то замерло.
Оно потом начало биться в двойном темпе, так что, может быть, и неважно, что замерло. А может быть, как раз важно, потому что теперь, когда я смотрел на Анжелину Джонсон, я чувствовал себя так, будто пробежал, по меньшей мере, восемь этажей вверх в нашем чудном Хогвартсе. Или вниз, если это сопровождалось погоней Филча.

Анжелина Джонсон, мой идеал. Анжелина, которая до сих пор заправляет джинсы в кроссовки, чтобы спокойно шлепать по грязи, ведь тогда эту самую грязь, художественно облепившую обувку, можно прятать под опущенными штанинами. Анжелина, которая надувает из жвачки огромные пузыри и лопает их с неприличным звуком прямо за спиной Снейпа. А ведь все шишки достаются нам с Фредом, потому что, когда взбешенный Снейп оборачивается и нависает над нашим столом наподобие Ужасного-Злодея-с-Забавными-Нелицензированными-Приборами-Для-Пыток-в-Рукаве из маггловских анимешных комиксов, Анжелина, сидящая между мной и Фредом, невинно хлопает ресницами. Фред невинно хлопает ресницами, я невинно хлопаю ресницами, но наши усилия, в отличие от усилий Анжелины, действуют на Снейпа, как красная тряпка на быка. Правда потом Анжелина ждет нас в коридоре, помогает вынуть шпингалеты из пазов одной неприметной двери. Чтобы мы с Фредом могли сбежать из подземелья, куда нас Снейп определяет чистить котлы. Анжелина, которая визжит на матчах так, что бладжеры ее не трогают, резко уклоняются, предпочтительно, в обратном направлении. Анжелина Джонсон. Нескладная, большеротая и с характером упорного ежа. С острыми локтями. Та, которую мы с Фредом зовем Лимонкой, потому что у магглов гранаты такие, а Энжи по поражающему действию не хуже. Анжелина Джонсон, боевой товарищ. И я в нее влюбился.

Большой Зал завалили этими скалящимися тыквами, столы ломились от пирожков с сюрпризами, замковые привидения толпились рядами у стен, притворяясь, что мы ничего им не должны, Дамблдор надел мантию с вышитыми летучими мышами. А Анжелина Джонсон зачем-то прицепила эту розу. Маскарад в честь Дня Всех Святых, я прямо так ей сказал, когда привел свое сердце в порядок. А она глянула на меня странно. Вздохнула. Мое сердце очутилось где-то на уровне пупка, и я совсем сник.
Вот так с того треклятого дня оно и я стали всецело принадлежать Анжелине Джонсон.

Ровно две недели я таскался за ней все оставшееся время после того, как она переставала таскаться за мной и Фредом и отправлялась по своим делам. Я подкидывал чахлые бледно-розовые розы на ее стул в Большом Зале, на ее стол в библиотеке, на ее кровать (довольно просто. Дождаться, когда в спальнях девочек никого не будет, стать невидимым, залезть по перилам наверх. Шансы на успех во всех трех случаях равнялись примерно одному на миллион. Но я же Джордж Уизли, да-да-да. Самодовольный и упорный.) Я заключил деловое соглашение с садовыми гномами, обитающими в теплицах профессора Стебль, и каждый день забирал из одного укромного местечка на опушке Запретного леса охапку измочаленных (гномам чуждо чувство прекрасного*) бледно-розовых роз, оставляя взамен коробочку засахаренных мышек. Рецептура приготовления последних качественно отличалась от той, что применяется в «Сладком королевстве»: глазурью покрывались настоящие мыши, которых я путем сложной последовательности действий отнимал у Косолапсуса.
Я ухаживал за Энжи две недели. А потом она меня застукала и вызвала на откровенный разговор.

— Как ты думаешь, зачем Фред это делает? — поблескивая глазами, спросила она.
— А что он делает?
Она опустила взгляд на разложенные в рядочек розы. Подняла взгляд. Снова опустила. Потом вперилась в меня и раздраженно сказала:
— Не будь дураком, а? Зачем он розы мне таскает? И через что они проходят, прежде чем он начинает их таскать?
Я молчал.
— Покрывать его будешь, — удовлетворенно кивнула Энжи и откинулась на стуле.
Я молчал.
— Я не люблю розы, передай ему.
Я молчал.
— И если ему что-то от меня нужно, он может просто прийти и сказать.
Я молчал.
— Мне показалось, что он любит.
Я молчал.
— Розы, — уточнила Энжи, буравя меня взглядом. — Что Фред любит розы. Я попросила профессора Стебль... то есть как попросила... отдала губную помаду маленькому пройдохе, даже подумать страшно, что гном будет с ней делать, он мне и принес одну.
— Фред любит розы? — мой голос был похож на предсмертный хрип.
— Все мужчины любят, — отрезала Энжи. — Моя мама так говорит. Мужчины любят, чтобы девушки украшали себя цветами. Розами, ромашками. Мужчины любят, когда они хорошо пахнут. Девушки, не цветы.
Мысль, отчаянно нарезавшая круги вокруг моего мозга, наконец была допущена на ковер.
— Ты хотела понравиться Фреду?
Я нарвался: Энжи воинственно выпятила подбородок.
— Я не могу понравиться Фреду? Да? Я могу понравиться кому угодно, даже тебе! Фред таскает мне розы, видишь? Значит, я ему нравлюсь!
Я осторожно поинтересовался:
— А зачем тебе это?
— Затем что он нравится мне!
Я молчал. Энжи нервно перебирала розы.
— Джордж... как ты думаешь, я ему нравлюсь? — наконец тихо-тихо спросила она.
Когда на меня смотрят такими глазами, я готов сделать все что угодно. Когда Энжи смотрела на меня такими глазами, я был готов сделать все.
Я широко улыбнулся и похлопал ее по запястью.
— Лимонка, ну конечно нравишься.

А потом МакГонагалл сообщила, что в этом году нам грозит Святочный Бал. И все озаботились поисками партнеров. У нас с Фредом хватало хлопот, нам еще с Бэгменом разобраться нужно было, и у меня конкретно хватало хлопот, мне еще со своими чувствами к Энжи разобраться нужно было, то есть задвинуть эти чувства куда подальше, потому мы решили отложить выбор счастливец, что пойдут с нами (или несчастливец, это смотря как) до лучших времен. Лучшие времена настали практически накануне Бала, и я понял, что момента больше не представится.
— Фред.
Брателло, не поднимая головы от увеличительного стекла, вставленного в планшет, под которым жизнерадостно копошились флоббер-черви, придвинул ко мне коробку засахаренных мышек.
— Да мне не нужно больше.
— Сейчас, подожди.
— Фред, личная жизнь на то и личная. Даже личная жизнь — или близкое тому понятие — флоббер-червей. Потому хватит подглядывать, извращенец. С кем ты пойдешь на Бал?
Фред моментально оторвался от стекла. Потер веснушчатый подбородок, дернул носом. Заволновался. Весь его вид говорил о серьезности, с которой он отнесся к вопросу. И мне стало тоскливо.
— А что?
— Бал — завтра.
— Правда?
Я почувствовал, что пора проявить твердость.
— Ты кого-нибудь пригласил?
— Нет, но собираюсь.
— И кого?
— Да какая разница, Джордж!
— Фред.
— Ну Энжи можно... — равнодушно протянул он.
Вот только меня он не обманет. Я молчал, и он начал беспокоиться:
— А что, ты тоже Энжи хотел позвать?
— Были такие планы.
— Что, правда? — все его притворное равнодушие как ветром сдуло. — А она...
— Но я передумал, — я мужественно выдавил из себя улыбку. — Энжи, конечно, классная девочка, но — внезапно — мне она не нравится. Подари ей розы, брателло. Бледно-розовые розы.
Облегчение на его лице сменилось подозрительностью, и я понял, что переборщил.
— Я своей всегда дарю, — торопливо добавил я. — Ну то есть, если бы у меня была девушка, то дарил бы.
— Странный ты какой-то, Джордж...
— Правильно, тебе ведь больше не нужно искать себе пару, вы с Лимонкой отлично споетесь... станцуетесь... а мне еще думать надо, к кому подойти, чтобы сразу не убила. И всех хорошеньких уже разобрали.
Брателло успокоился.
— Не дрейф, детка, — он толкнул меня в бок. — Мисс Пинс у нас одинокая, давай ее.
— Я не выдержу страданий оскорбленного Филча.
— Кэти Белл?
— Как альтернатива, да? — я сделал вид, что задумался. — Она идет уже с кем-то.
— Лаванда Браун?
— Тоже.
— Малышка Флер Делакур?
— С ума сошел?

Мы потом перебрали кучу вариантов. Не выбрали никого, и мне пришлось идти за советом к Джинни, а ее советам можно верить: благодаря одному из них со мной на Бал отправилось странное пепельноволосое создание в блестках, и на протяжении всего вечера я пребывал в уверенности, что разговариваю сам с собой, так как создание в свою очередь пребывало в уверенности, что находится, где угодно, только не на Балу. Мы стояли у стены, создание немелодично напевало под музыку, я слушал, и в общем и целом мы хорошо проводили время.
Где-то в глубине зала отплясывали Фред и Энжи. Я был уверен, люди расступались перед ними. Или тихо плакали в уголке от зависти. В волосах Энжи бесстрашно сверкала бледно-розовая роза, помятая, суровая роза, роза, повидавшая виды. А Фред улыбался как идиот. Они вели себя так, словно мира вокруг не существовало.
И смотрели друг другу в глаза.

* Если оно, конечно, не касается червей.

@темы: ГП-фандом

---

сплошное цитирование и восхищение (прокотов ^^)

Коты, которых мы не увидим

Человеческие возможности не беспредельны. Как бы ни старался человек, ему не дано обогнать зайца, откопать землеройку, зубами выдрать шмат мяса из задницы грабителя, таскать по альпийским снегам бочонки с коньяком и пр.
Поэтому, как уже отмечалось, люди вывели множество пород собак, приспособленных для выполнения этих задач. Собака стала в руках человека чем-то вроде пластилина: хочешь - раскатываешь, хочешь - сминаешь в комок,
что понадобится, то и лепи.
Сегодня серьезные ученые уже смело строят предположения о том, каким бы был мир, если бы история пошла по другому пути. Вот и исследовательская группа Кампании За Подлинную Кошачесть задалась вопросом: "А что, если бы у человека под рукой не оказалось собаки? "
Допустим, по всей земле прокатилась бы эпидемия чумки. Или в какую-нибудь Мерзозойскую эру несколько упавших на землю метеоритов благодаря на редкость точным попаданиям перебили всех собак. Что тогда? И тут наши исследователи раскопали данные о ряде доселе неизвестных экспериментов.
Давайте представим, что они увенчались успехом, и вернемся в наше нынешнее время. Вот какие породы кошек мы могли бы тут обнаружить.

Булькот. Выведен в XIV веке для популярного тогда развлечения - травли быков. Однако эксперимент оказался не совсем удачным: порода просуществовала очень недолго, потому что при виде разъяренного быка кота тянуло прыгнуть на него, ухватить его лапой, подбросить в воздух и т.п.

Доберман-клянчер. Любимая порода браконьеров. Представляет собой помесь мяу-чу, булькота и прочих кошек, которые не успели удрать. Славится умом и хитростью. Благодаря уму и хитрости способен отвертеться от всякой работы. Например, его излюбленный способ охоты на кроликов - послать им короткое письмецо из букв, вырезанных из газеты, в котором содержится столь заманчивое предложение, что ни один кролик не устоит.

Французская бульонка. Широко известная порода. Обратите внимание на длину ушей.

Мяу-чу. Самая маленькая кошка в мире. Была выведена в Китае для забавы императоров династии Фо Фан. Европейские ценители кошек познакомились с ней лишь в XVII веке. Поначалу единственным предназначением мяу-чу было развлекать знатных дам, но вскоре выяснилось, что она может приносить огромную пользу: поскольку величиной эта кошка была не больше мыши, она с легкостью пролезала в мышиные норки и нападала на грызунов из-за угла.
Одно время любители острых ощущений специально натаскивали мяу-чу для мышиной травли, которая сделалась популярным видом спорта. Это обстоятельство имело неприятные последствия, которые не изжиты по сию пору.
Самые смышленые мяу-чу сообразили, что после того как с мышами покончено, норки в стенах особняков остаются в их полном распоряжении и вылезать наружу уже незачем.
Так что кое-где мяу-чу и сегодня доставляют множество неприятностей владельцам старинных особняков. Они воруют еду, а ночами гостям мешает спать урчание целой колонии крохотных кошечек.

Кошкодав. Кот, который был выведен с одной-единственной целью - сражаться с другими котами. Вследствие необъяснимого сбоя в ходе эволюции кошкодав в XVI веке лишился ушей, в XVIII - хвоста, за который его могли тянуть противники. Шерсть его в схватках тоже порядком поредела, зато клыки и когти выросли и окрепли. Из стычек с кошкодавом обычный кот выходит как после столкновения с винтом самолета. Любит детей.

Полосатый сеттер. Этого кота чаще всего можно увидеть на заднем сиденье машины, за рулем которой сидит человек в зеленых резиновых сапогах и курточке, сшитой из чего-то наподобие сплющенного матраца. В прошлом известен как охотничий кот. Завидев добычу, он догонял ее, отпускал, вновь догонял, бросался на нее и приносил половину охотнику.

Тиктакса. Ласковое животное, получившее прозвище "котколбаска". Желанный гость в тех домах, где нечем заткнуть щель под дверью, чтобы не дуло.
Единственный кот, которому под силу потереться о вашу ногу одновременно и спереди и сзади.

Шляйка. Кот, которого широко используют ленивые эскимосы, охотники, ставящие капканы, полицейские из частей конной полиции и др. В холодную погоду на улицу ни ногой.

Носвейлер. В полной мере проявил себя в американских южных штатах, где его пускали по следу беглых рабов и заключенных. Только это и спасало беглецов, потому что хотя нюх у носвейлера острый, он решительно не знает, что с ним делать.

Сенмурнар. Сколько продрогших, обессилевших, увязших в снегу путников избежали верной гибели благодаря этому коту! Забыв о холоде, они буквально доходили до белого каления и в бешенстве выбирались из сугроба при виде сенмурнара, который, свернувшись калачиком, преспокойно спит в двух шагах от них.
И все же на стоящего спасателя из него не получилось, поскольку эта работа требует от кота врожденного великодушия и самоотверженности.

Немецкий овчарник. Овечий сторож из этого кота неважный, зато полицейские во всем мире на него не нахвалятся. Ласкаться для него первое удовольствие, и кот при весе под семьдесят килограммов запросто высадит любую дверь, чтобы, повалив преступника на пол, обслюнить с ног до головы.
(Самый знаменитый немецкий овчарник - кот, сыгравший в 40-х годах заглавную роль в фильме "Ранканкан". Эта роль принесла ему громкую, хоть и недолгую славу. Вокруг Ранканкана разворачиваются драматические события: наводнения смывают мосты на пути мчащихся поездов, в многоэтажных сиротских приютах бушуют пожары, люди попадают в заброшенные шахты и не могут оттуда
выбраться. Но Ранканкан верен себе: что бы ни случилось, он плюет на все и отправляется на поиски чего-нибудь вкусненького. Очень, очень киногенично.)

"Кот без дураков" Т. Пратчетта

Для Настоящих сочувствующих котам. Не любителям. Тем, кто ими восхищается =)

@темы: Плоский мир, рекомендации

---

 jesska, добро пожаловать

---

Название: Вы помните?
Герои: Перси Уизли, Флер Делакур
Рейтинг: G

Перси Уизли сам себе казался эталоном. И пусть нескромно так считать. Он всегда думал, что скромность — это разновидность кожной болезни, которую принято прятать, а не выставлять напоказ.

Потому он почти удивился, когда аппарировав в Нору одним субботним вечером, столкнулся с открытым пренебрежением со стороны незнакомого человека. Это важное уточнение — к пренебрежению со стороны любимых, но бестолковых родственников Перси давно привык.

Перси хотел поговорить с матерью в спокойной обстановке. Спокойная — значит, в отсутствие отца и близнецов. Те с недавних пор относились к нему откровенно враждебно. Перси склонен был им прощать, ведь необходимо воспитывать в себе умеренное великодушие.

Он вошел в кухню, аккуратно вытерев ноги о половичок у порога и закрыв за собой дверь. Любимые родственники не подозревали, но иногда элементарное уважение к труду матери способно творить чудеса в получении ее расположения... любимые родственники пропагандировали простоту душевную во всем, что не касалось их лично. И это являлось для Перси еще одним пунктом в метафорическом списке «Что рознит меня с семьей».

Перси скривил губы в, как он сам думал, тонкой ухмылке, когда заметил дедушкины часы в одном из котлов, вставленных друг в друга, не спеша стянул перчатки и двинулся было к двери...

— Это что, та΄гакан?

На пороге с таким видом, будто сию секунду готова завизжать и выпрыгнуть в окно, стояла девушка. Описывать ее не было нужды. Этот процесс занял бы страниц миллион, заполненных красивым убористым почерком Перси в толстой книге его мужского самомнения. Достаточным будет сказать, что выражение крайнего отвращения нисколько не портило ее, а это редко кому удается.

Перси поправил очки.

— Здравствуйте. Позвольте представиться — Персиваль Игнациус Уизли, — он задумался, перебирая все возможные варианты. Остановился на самом невозможном: — А вы подруга Рона?

— Ошень надо, — фыркнуло неземное создание. — У вас на мантии та΄гакан, мистер Уизли.

— О чем вы говорите? О!..

— Да не скачите так! — неземное создание с опаской подошло к нему. — Он п΄гямо у вас на шее.

— Что? — Перси отчаянно заморгал. — Ах, это... Дорогая мисс, это значок. Я побывал на пятнадцатом конгрессе специалистов по магическому законодательству, которое устроило наше Министерство в поддержку новой стратегии «Ни шагу от нормативов!»

Он замолчал, испытывая смесь восторга, хвастовства, досады и тайной надежды на признание заслуг, которая занятно отразилась на его лице.

Неземное создание равнодушно пожало плечами.

— Ошень хорошо. В нашем Министеррстве никогда не в΄гучают значков такого цвета и такой формы. И оно не прячется под землей в΄годе крота. Давно говорю так Биллю, он только смеется, но он не такой дурак, чтобы т΄гудиться там, мой дорогой Билль сразу отказался работать в вашем безыскусном Министерстве, пусть его отец и ходит туда на службу. Подумать только, каждый день под землю!

— Я работаю в Министерстве, — холодно заметил Перси.

— Вам ошень не повезло.

— Мне бы хотелось знать, что вы делаете в моем доме? — Это «ошень» глупо. Время для подобного вопроса прошло.

Неземное создание выпрямилось.

— Ну надо же! Меня зовут Флер Делакур, и я невеста Билля.

— Вы француженка?

— Merci.

— Но что вы делаете в моем доме?

— Молли п΄гигласила меня пожить у них. И это не ваш дом, не так ли? Вы же Перси.

Перси поправил очки.

— Это имеет какое-то значение?

— Конечно, — Флер пожала плечами. — Вы п΄гедатель.

Судя по всему, он является главной темой семейных посиделок.

— А вот это вас уже не касается. Где я могу найти миссис Уизли?

Флер окинула его высокомерным взглядом, взмахнула волосами и прошла к котлам.

— Посмот΄гите сами на часах. Дома никого, но вы могли бы заглянуть через час или полтора, когда Артур и Молли вернутся из Гринготтса.

Перси подумал и сказал:

— Отлично, тогда выпью пока чаю, а вы составите мне компанию. В своем доме я прекрасно могу справиться с ролью хозяина.

— Не думаю, что Артур будет рад видеть вас, — возразила Флер.

Перси только улыбнулся.


Пока он, чертыхаясь, искал чайник, заварку и печенье, Флер рассматривала его из-под полуопущенных ресниц.

— Вы не помните меня?

— Простите?

Флер неопределенно повела рукой.

— Не помните Т΄гехмудрый турнир? Я была Чемпионом от Бобатона, а вы п΄гедставляли мистера Крауча в совете судей. Это было всего лишь год назад.

Перси поставил на стол две глиняные чашки, красиво разложил печенюшки на блюдце и разлил чай.

— Сливки? Сахар?

— Благодарю.

— Разумеется, я помню всех участников Турнира, — важно начал Перси, усаживаясь напротив Флер. — Бедный Диггори... кто бы мог подумать. Его отец после этого стал сам не свой. И очень жаль, что запрет на проведение Турниров вновь вступил в силу. Конечно, если бы Дамблдор не стал распространять нелепых слухов об убийстве, Министерство не пошло бы на такой шаг. Несчастные случаи в ходе Турнира — это норма, печально, но все же норма, а поведение Дамблдора несомненно нацелено на придание скандальной окраски всему произошедшему, чтобы на волне общественного возмущения выдвинуться самому и стать Министром Магии. Что ж, и до него были недобросовестные волшебники, благодаря своему статусу имеющие ряд привилегий и бессовестно пользующиеся ими в личных целях.

— Ошень хорошо, что помните, — подвела итог Флер. — Я тоже вас помню. Вы были такой смешной в своей у΄годливой министерской мантии. Я еще хотела вас приворожить, чтобы вы засчитали мне высокие оценки.

— О! — Перси вдруг почувствовал предательский жар, медленно растекающийся от ушей к шее. — Вы хотели меня... что?

— А вы не помните? — Флер лукаво повела плечиком. — Перед вторым заданием я подходила к вам... когда мы были у озера, помните?

И медленно взмахнула ресницами.

Перси застыл.

— Нет, — спустя некоторое время пробормотал он. — Ничего не помню. Флер, вам не кажется, что современная концепция стандартизации управления является единственно приемлемой в условиях нынешнего уровня развития социальной и экономической составляющей общества?

— Вы тогда были сильно расст΄гоены тем, что директор Дамблдорр не послушал вас и выбрал Рона для испытания ΄Арри. Были вне себя от возмущения, но директора Дамблдорра вам переубедить не удалось. Вы помните ваш безумный план? Вы, гриффиндорцы, так без΄гассудны... Мадам Максим знала об этом и следила за вами, и поймала вас, когда вы собрались тайком прошмыгнуть в ΄Огвартс и предупредить Рона. Вы действовали против правил, но вы были в тот день так милы...

Перси закашлялся чаем.

— Со стороны мадам Максим было возмутительно шпионить за мной. И это дела давно минувших дней, Флер!

Она невинно улыбнулась.

— Я помню все, будто это случилось только вчера. Стояла ужасная, совершенно английская, погода. Озеро казалось ледяным свинцом. Ученикам было весело, они были укутаны с ног до головы в свои шарфы, а Фред и Джордж п΄годавали им сласти и п΄гинимали у них ставки, кто из нас, Чемпионов, утопнет, клянусь вам! Вы сидели на скамейке судей, ошень несчастный и ошень сердитый. Вы оказались восприимчивы к действию чар вейлы, on ne badine pas avec l'amour, * — Флер потрясла печенюшкой перед носом Перси.

— Вы хотели обманом получить высокие оценки, — сухо отозвался Перси.

— Дела давно минувших дней.

— Однако я не поддался вашим чарам.

— П΄гавда? — Флер откинула голову назад и, обнажая мелкие зубки, рассмеялась серебристым колокольчиком. — Перси, вы были ошень податливым.

— Еще чаю? — смутившись, спросил он.

— Спасибо. Путь к вашему сердцу был незатейлив и недолог, мне п΄госто показалось...

— Не думаю, что стоит продолжать, Флер.

— Мне п΄госто показалось, что одна маленькая деталь...

— Пожалуй, хватит на сегодня чаю. Потом не усну.

— Один маленький жест...

— Что ж, было приятно снова видеть вас, мне пора, надеюсь, Нора пришлась вам по вкусу, всего доброго, — торопливо закончил Перси и поднялся.

— Одно к΄гошечное прикосновение... — промурлыкала Флер.

— Да. — Перси оттянул ворот свитера. — Оно было крошечным, да. Да? Да. Э-э, как я сказал...

Флер отставила чашку, поднялась и подошла к нему.

— Вы не хотите дождаться Молли и Артура?

Перси бросил панический взгляд на часы. Стрелка миссис Уизли и мистера Уизли твердо застыла на отметке «В пути».

— Я вспомнил, что у меня есть срочное дело.

Он запнулся.

— Я зайду в другой раз.

В глазах Флер плавало веселое безумие.

Она гибко скользнула ему за спину, поднялась на цыпочках и, прежде чем Перси успел опомниться, лизнула мочку его уха. Влажное и жаркое прикосновение заставило Перси вздрогнуть и поджать пальцы на ногах. Совсем как в тот раз.

— Мне было ст΄гашно любопытно, Перси, почему вы отказывались помнить, — в голосе Флер слышалась выводившая его из себя непринужденность.

Он сглотнул. Ее дыхание горячило кожу.

— Но, оказывается, вы все помнили. Ошень хорошо. Я пе΄гедам Молли, что вы заходили.

Флер отстранилась, и Перси смог вздохнуть свободнее.

— Наглядный урок, — угрюмо констатировал он. — Тренировка памяти. Отцу не говорите, что я приходил. Печенье сложите в пакет, а то засохнет. Не подскажите, куда я задевал перчатки? Так вы сказали, что мой значок похож на таракана? Вы прелестны.

— Спасибо, — скромно потупилась Флер.

On ne badine pas avec l'amour (фр.) — С любовью не шутят.

@темы: I Believe, ГП-фандом

---

День 22: Сцена из книги/фильма, которая заставила вас прослезиться? Громко смеяться? Думать? Жить?

Ну я вообще легко реагирую в этом смысле. Вот папа всегда смеялся, когда я в детстве с глазами О_О выходила из комнаты, чтобы пропустить страшную сцену фильма/мультфильма/сериала.
Сейчас есть два фильма: «Мост в Терабитию» и «Вверх». Еще очень грустно смотреть «Узник Азкабана». И заранее не смотрю некоторые фильмы, которые точно вызовут слезы. А парочку из них – потому что считаю безнравственной их цель вызывать слезы.

Читая книги, первый раз заплакала при описании поведения Марго после смерти Ля-Моля. Мне было лет десять, я только прекратила читать сказки и очерки путешественников, где редко есть возможность поплакать (кроме сказок Уайльда, но я была слишком маленькая, чтобы понимать их психологизм в полной мере), и перешла на Дюма и А. Нортон, потому для меня смерть главного героя была своего рода маленькой трагедией.
В последний раз плакала после «Восьмой мили» Кинга и «Паршивой овцы» Киплинга. И в Пратчетте есть места для впечатлительных.

Да и кстати. Это такая сентиментальность, которую многие стыдятся, ведь происходит обнажение души. А мне кажется, что нужно стыдиться, когда через пять минут после известия о смерти знакомого начинаешь обсуждать расцветку штор в его комнате.

Если отвлечься: знаете, есть мнение, что подобное отношение – скажем, преувеличенное восприятие страстей вымышленных, не имеющих отношения к реальному миру – это показатель душевной черствости. Да. Что-то вроде отклонения от нормы, ибо всегда нужно сочувствовать лишь здесь и сейчас, а не тому, чего и не было, и не будет никогда. Или всегда соизмерять свою жалость лишь по отношению к людям. Ну и еще – в первую очередь думать о людях, а не о вымышленных героях, о лесах Амазонии, о брошенных собаках и о любимом коте Мурре.
Не видеть разницы между ценностью жизни человека и жизни животного – это ненормально. Если закрыть глаза на субъективизм такого мнения (вот тех же животных спросить, что они ответят?), становится, конечно, не по себе.
Вот, к примеру, способны ли вы понять такое?

«Очень тяжелый в быту человек, со сложными отношениями внутри семьи, холодный и совершенно равнодушный по отношению к своим близким, оказывается необыкновенно чувствительным и трогательным со своими любимыми кактусами. Он может часами за ними наблюдать и совершенно искренне и безутешно плакать, когда одно из его растений засыхает. Конечно, со стороны это выглядит совершенно неадекватным, но для него существует своя собственная логика взаимоотношений, которую человек может обосновать. Просто он уверен, что все люди лживы, и никому нельзя верить. Он чувствует свою непохожесть на других, и их неспособность его понять. Он знает, что намного умнее тех, кто его окружает потому, что чувствует и видит то, что, почему-то не видят другие. Так зачем же тратить время и силы на бессмысленное, примитивное общение, когда есть такое чудо как кактусы. Они ведь волшебные, кажется, что у них внутри есть что-то такое... Ведь растения могут с ним общаться, и тогда, лично для него, достигается гармонии».
Способны? Добро пожаловать в мой мир. Этот человек, кстати, болен. Болезнь называется «шизофрения», хотя ее можно обозначить и «состояние души». Только нужно учесть, что логика сумасшедших всегда совершенна.

Отсюда утверждения типа «Чем больше узнаю людей, тем больше я люблю собак», «У собак лишь один недостаток - они верят людям». Они считаются аморальными, потому что человек, верящий в них, по мнению этих считающих предает человеческое общество, да-да, подменяет высшую значимость социума на что-то иное. А если еще рассмотреть вопрос с религиозной точки зрения, то тоже все однозначно: человеческая душа бесценна, считать, что бездушные создания более достойны жизни или хотя бы равны в этом праве – грех.

И теперь понятно, как легко человеку удается оправдывать свои гнусные поступки этой самой человечностью/гуманностью/развитостью. Знаете, дети, животные и варвары куда более человечны (именно в смысле, который обычно вкладывается в это слово), потому что не знакомы с человечностью.

Я не считаю, что животные бездушны. Что растения бездушны. Что мир вообще бездушен без силуэта хомо сапиенса где-то на горизонте. Я не считаю, что чувства, описанные в книгах и фильмах, не реальны и им нельзя сочувствовать, – все это часть чей-то души, значит, реальны и можно. Я считаю, что жизнь отдельно взятого Шарика стоит столько же, сколько жизнь кого-то из великих мира сего. И для меня, например, не стоит вопрос, что лучше: уничтожить единственное в мире чудо, которому миллионы лет (я на близкую мне ситуацию переношу – у нас собираются срыть один из шиханов*) или закрыть градообразующее предприятие, которое держится на тупых экстенсивных методах. И мне было дико читать заметку, что в войну лошадей специально обучали ложиться под пулями, чтобы солдаты могли прятаться за их крупами и отстреливаться. Это вообще ужас, если вдуматься. Заметку дал биолог, и заметка несла особый смысл: «Животные по определению не знают, что такое смерть. Мы этим пользуемся и подставляем их, чтобы спасти свои задницы. Нам хватает лицемерия восхищаться их мужеством. Как животные нам помогают». О какой человечности тут можно говорить?

Так что я - жестокий, аморальный человек верю, что нет ничего умильного в том, что верный пес, пожертвовав своей жизнью, спас человека. Если бы хоть один человек хотя бы раз, пожертвовав жизнью, спас своего пса, я бы поверила в человечность.
В общество, в людей вообще трудно верить. Знаете, почему? Вы оглянитесь вокруг. Хорошие люди большей частью очень одиноки. Общество называет таких «дурачками»/ «дурочками». Про себя, конечно, скромно затушевывая эти эпитеты словами «странный», «надменный», «себе на уме».
Вернусь, пожалуй, к вопросам.

Громко смеяться?

Чтобы до слез и икоты – это «Такси-4» и ВК в гоблинском переводе.
Смешит Пратчетт, как и должно быть.

Бывают сцены, которые мне смотреть страшно. Это не фильмы ужасов, а просто... ну например, был какой-то фильм о войне, я не помню названия и сюжета, помню только, что немцы захватили какое-то чешское поместье и сожгли заживо женщину из огнемета. Как ее сжигали, показывали долго. Я не могла смотреть. Или был давным-давно сериал про итальянского полицейского, и там была сцена, когда горничная, взявшаяся за дверную ручку, к которой подвели провод, долго умирает от электрического тока. Я до сих пор боюсь.

Думать? Жить?

Есть психологичные драмы, о которых можно думать и которыми можно некоторое время жить. Триллеры и не страшные особо... или очень простые, или душевные. «Шестое чувство», «Другие», «Остров проклятых», «Семь», «Вверх», «Лев, колдунья, платяной шкаф», «Звездная пыль».

В разные периоды жизни я жила сказками, О´ Генри, «Мастер и Маргарита» Булгакова, Бушковым, «Гранатовым браслетом» Куприна, Пратчеттом и Киплингом.

*

@темы: флешмоб

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Иногда кажется, конец света - а что, клевая идея..