...единственно возможное состояние ума - удивление. Единственно возможное состояние сердца - восторг. Небеса, которые вы видите сейчас, вы никогда не видели прежде. Сейчас - есть идеальный момент. Будь счастлив этим. (с)
Название: Быть рядом
Автор: Almond
Герои: Барти Крауч-младший, Джинни Поттер
Жанр: романс
Размер: мини
Рейтинг: PG
Саммари: Напишу заявку однострочника? Барти Крауч-младший/Джинни Уизли; действие происходит через десять лет, после событий четвертой книги; Барти жив и здоров; "Вы забыли письмо", AU
Исполнение этой заявки (25-01-2010) тык
Чувства в письмах.
Предупреждение:AU
Дисклеймер: да. От идеи тоже отказываюсь.
читать дальше
«Хочу, чтобы ты был рядом.
Я не знаю, почему каждый мой день проходит в мыслях о тебе. У меня же есть другие дела, люди, поступки — мои, не мои — к которым я забываю обращаться, потому что ты заслоняешь мой мир. Это нечестно.
И еще я знаю, что смогу удержать себя, взять в руки и тебя не искать. Ты ведь и не ждешь, правда?
Ты так... скажу, что трогательно, ты не обидишься?.. трогательно прячешь глаза, стоит мне вновь появиться в нашем кафе. Ты морщишься, когда видишь мой старый зонт... я знаю, что они смешны, эти сизые колокольчики, нарисованные на нем. Мне они нравятся — их звон раздается из моего детства. Этого достаточно, чтобы я брала с собой зонт всегда, когда иду к тебе, невзирая, что дождя нет и не предвидится... я не делаю так тебе на зло, ничего не делаю, но мне грустно, что ты меня смущаешься. Моего зонта. И я всеми силами... да, я делаю еще хуже.
Ты больной человек. У тебя дрожат руки, мелко-мелко, почти незаметно, твой голос порой неожиданно срывается, тогда, когда ты не видишь меня, а проваливаешься в то темное и гнилое, что зовется твоими воспоминаниями. Я смотрю в твои блеклые глаза... они прозрачны, они отражают мое лицо, и не могу понять, что творится в твоей голове.
Больше всего мне хочется, чтобы ты впустил меня... я хочу, чтобы не было другого, отличного «тебя», который не принадлежит мне.
Ты послушаешь?
«Хочу, чтобы ты была рядом.
Зря я тогда вернулся. Я понял это давно, до тебя — конечно, и не думай иначе... знаешь, еще тогда, когда меня нашел Петтигрю. Говорят, у увлеченных людей мозги набекрень, и когда кто-то или что-то захватывает их души, у них ничего не остается. Обычные люди живут. А нам этот кто-то/что-то подменяет жизнь. У нас мозги набекрень — теперь мы служим ему. Добровольно, что самое смешное.
Я не жалею, нет. «Зря» — оно так, констатация факта. Все могло было закончиться в один день, сразу, когда Фадж собрался отдать меня дементорам... не сложилось. Какие они все были перестраховщики, просто диву даешься, до чего умные... только ничего ведь им не пригодилось. И я не пригодился.
Зря я вернулся сейчас. Жил бы себе дальше в той тихой стране, где вокруг лишь горы и небо, а люди пусто улыбаются, не лазя в душу... рай. Но у меня ведь мозги... ты знаешь. Я вернулся и встретил тебя.
Мне плохо, прости, когда ты рядом. Ты — свет, ярко-оранжевое счастье... ты — мое детство. Единственное время, когда я был свободен.
Знаешь, если бы я мог защитить свое сердце, с которого ты так безжалостно, играючи... так успешно, что самое печальное, срываешь корку... все было проще.
Я знаю, что делать. Я не приду больше в наше кафе, я отвернусь, если встречу тебя на улице, я больше не отвечу на твои письма.
Ломать твою солнечную жизнь я не буду. Не хочу.
«Никогда не говори так. Даже в шутку.
«Ты снова рядом.
Конечно, я не собирался приходить сюда сегодня.
Поверь в это.
Миссис Милтон заварила жасминовый чай — как сама говорит, она держит его для такой погоды. Меня тошнит от тяжелого приторного запаха.
Окно залито водой: вода резвится, рисуя потоками — грубые, от души мазки, и я вижу в них целую историю. Дождю должно быть приятно: так он беснуется, вдумчиво и с фантазией размывая струи по окну.
А потом открывается дверь. Я знаю, что это ты. Колокольчик на входе тогда начинает звучать особенно громко, почти тревожно. Он предупреждает меня.
Твой уродливый зонт тебя прячет. И я не знаю радоваться этому или нет, потому что я не хочу видеть тебя. Я не хочу... ты убираешь зонт, и в сердце что-то обрывается.
Твои волосы промокли, несмотря на замечательный зонт, они темные от напитавшей их воды, темные и тяжелые, и меня тянет погрузить в них пальцы, распушить, потянуть... твой взгляд испуган. На пару секунд глаза твои всегда хранят такое выражение — ты ведь не боишься меня, родная?
Ты кусаешь губы, когда я подхожу к тебе. Огромные глаза становятся черными, они — в этот момент они единственное, что есть у меня. Я смотрю в них и решаю, что же мне нужно. От всего: от тебя, от жизни... от себя, наверное. Мне что-то еще нужно? Или я стал полностью зависеть от тебя? Темный Лорд вынул мою душу, у меня ничего нет, кроме того, что он вложил замен, но ты стараешься отнять и это. Украсть, вырвать силой, выжечь каленым железом своих взглядов, прикосновений, своего запаха.
Родная. Слышишь, правда? Я ведь недавно понял, что мне легко так тебя называть. Что меня тянет так тебя называть. Что это стало для меня правдой.
Родная, идем со мной. Я зову.
«Ты рядом.
Мой хороший, любимый, мой любимый, отпусти меня! Мне больно... я разрушаю все вокруг, ломаю, комкаю свою жизнь. Только ты. Все перестало не то, что быть важным, оно перестало быть вообще. Я просыпаюсь, думая о тебе, в течение дня ты со мной всюду, я не могу обедать или улыбаться — все отравлено тобою.
Засыпаю с мыслями о тебе в чужих объятиях... я стараюсь побороть себя и не дать упасть. Я стараюсь снова полюбить Гарри... но ведь полюбить его, значит, разлюбить тебя? Как такое возможно? Ты приходишь ко мне во сне: я шепчу твое имя. А Гарри будит меня и крепко прижимает к себе. Я не вижу его лица в эту минуту, но знаю... любимый, я не могу разрешить себе такое — чтобы Гарри страдал. Но Гарри страдает... понимаешь, я разрешаю.
У Фреда в детстве была метла, старенькая, мы ее уже такой ему купили, у нее и балансировка никуда не годилась, и тормоз был сломан, однако Фред ее любил. Очень. Он никому не разрешал на ней летать, так ценил. Но я потихоньку таскала ее из нашего сарая, потому что хотела научиться играть в квиддич.
Однажды я неправильно зашла на посадку. Сломала руку и, самое ужасное, метлу. Древко почти напополам треснуло.
А Фред... представляешь, он слова не сказал. Не ругал меня и маме не сдал. Фред подлечил мне руку, а потом заявил, что метлу его давно на свалку пора было отправить, раз нормально летать не умела... чуть меня не убила и сразу стала «идиотской», так он выразился.
Вот и я «идиотская». Я ведь Гарри убиваю.
«Сегодня ты обнимала меня особенно отчаянно.
Я смотрел в твое лицо, любимое и искаженное любовью, перебирал твои разметанные по подушке волосы, сцеловывал бисеринки пота с твоих висков.
Не думаю, что тебя это огорчало.
Во мне нет ничего, кроме того, что дала ты, помнишь? Я ведь не жил, и сейчас не живу, если тебя нет рядом. Ты заменила собой мой мир — пожалуйста, не борись с тем, что я заменяю твой.
Темное, страшное — ты ведь хотела узнать о нем? Соскоблить грязь с моей души и рассмотреть под колдовской лупой. Все в моих воспоминаниях, добро пожаловать. Что, родная моя, тебе не понравилось то, что ты увидела? Это никому бы не понравилось.
Прости меня.
Я расцепляю твои судорожно вцепившиеся в мои плечи пальцы, прерываю твои иступленные поцелуи, отклоняюсь... родная, позволь мне любить тебя не так, будто вселенная рушится за дверью. Позволь мне хоть раз любить тебя медленно, не спеша, ведь у нас впереди вся жизнь... миллионы жизней.
В моем мире не было место для любви, пока ты не захотела его создать. Теперь оно твое.
Вот видишь, я сказал это. Прости меня, но я тебя не отпущу.
Я всегда буду рядом.
На уголке министерского бланка
«Твой муж — приятный человек. Нам бы с ним пообщаться тогда побольше... когда он был ребенком, таким глупым, наивным, самонадеянным. Ты знаешь, что тогда его жизнь была в моих руках? Я мог убить его в любое время, день, момент... он остался жив.
Не знаю, что он сделает со мной. Ведь у него было письмо — родная, обещаю, я не буду выяснять, откуда он его взял.
Твой муж — приятный человек. Он поднял на меня досье. А ведь формально я чист перед законом. Так говорили очень давно. Теперь твой муж снова начал процесс... вернее, он сказал, что начал. Наверняка, будет проще. Без процесса убирать людей гораздо легче, поверь мне. Тебе повезло с мужем, родная.
Не забывай, обещаешь? Никогда не забывай, что
я всегда рядом с тобой.
«Ты рядом со мной.
Здесь всегда солнечно. А мне не хватает дождя.
Вот уже полгода, как мы живем тут, и я все не могу привыкнуть. Ярко, весело, шумно и безмятежно — Гарри думал, что здесь то, что мне нужно. Что нужно ему. Но это не так.
Я купила маггловский атлас. Хотела найти в нем твою тихую горную страну. Помнишь, ты говорил? Нашла. Теперь Гарри ждет разрешения на перевод, чтобы мы могли уехать.
Миссис Милтон купила новые шторы — такие тонкие, вишневого цвета. Из-за них внутри все залито теплым пряным светом... она спросила, нравится ли мне, я ответила, что очень. Мне нравится — тебе ведь тоже понравилось бы, правда?
Скажи, что там, где ты сейчас... что ты ждешь меня. Я знаю, что ждешь, но хочу услышать это из твоих уст. Мои сны принадлежат тебе, ты всегда в них... держишь меня за руку в нашем кафе, любуешься на дождь за окном, прикасаешься губами к кончикам моих пальцев... скажи мне во сне.
Твои слова прольются дождем, я знаю. Я услышу их в нем.
P.S. Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты знал».
Автор: Almond
Герои: Барти Крауч-младший, Джинни Поттер
Жанр: романс
Размер: мини
Рейтинг: PG
Саммари: Напишу заявку однострочника? Барти Крауч-младший/Джинни Уизли; действие происходит через десять лет, после событий четвертой книги; Барти жив и здоров; "Вы забыли письмо", AU
Исполнение этой заявки (25-01-2010) тык
Чувства в письмах.
Предупреждение:AU
Дисклеймер: да. От идеи тоже отказываюсь.
читать дальше
На смятой салфетке
«Хочу, чтобы ты был рядом.
Я не знаю, почему каждый мой день проходит в мыслях о тебе. У меня же есть другие дела, люди, поступки — мои, не мои — к которым я забываю обращаться, потому что ты заслоняешь мой мир. Это нечестно.
И еще я знаю, что смогу удержать себя, взять в руки и тебя не искать. Ты ведь и не ждешь, правда?
Ты так... скажу, что трогательно, ты не обидишься?.. трогательно прячешь глаза, стоит мне вновь появиться в нашем кафе. Ты морщишься, когда видишь мой старый зонт... я знаю, что они смешны, эти сизые колокольчики, нарисованные на нем. Мне они нравятся — их звон раздается из моего детства. Этого достаточно, чтобы я брала с собой зонт всегда, когда иду к тебе, невзирая, что дождя нет и не предвидится... я не делаю так тебе на зло, ничего не делаю, но мне грустно, что ты меня смущаешься. Моего зонта. И я всеми силами... да, я делаю еще хуже.
Ты больной человек. У тебя дрожат руки, мелко-мелко, почти незаметно, твой голос порой неожиданно срывается, тогда, когда ты не видишь меня, а проваливаешься в то темное и гнилое, что зовется твоими воспоминаниями. Я смотрю в твои блеклые глаза... они прозрачны, они отражают мое лицо, и не могу понять, что творится в твоей голове.
Больше всего мне хочется, чтобы ты впустил меня... я хочу, чтобы не было другого, отличного «тебя», который не принадлежит мне.
Ты послушаешь?
Дж.»
На старом пергаменте
«Хочу, чтобы ты была рядом.
Зря я тогда вернулся. Я понял это давно, до тебя — конечно, и не думай иначе... знаешь, еще тогда, когда меня нашел Петтигрю. Говорят, у увлеченных людей мозги набекрень, и когда кто-то или что-то захватывает их души, у них ничего не остается. Обычные люди живут. А нам этот кто-то/что-то подменяет жизнь. У нас мозги набекрень — теперь мы служим ему. Добровольно, что самое смешное.
Я не жалею, нет. «Зря» — оно так, констатация факта. Все могло было закончиться в один день, сразу, когда Фадж собрался отдать меня дементорам... не сложилось. Какие они все были перестраховщики, просто диву даешься, до чего умные... только ничего ведь им не пригодилось. И я не пригодился.
Зря я вернулся сейчас. Жил бы себе дальше в той тихой стране, где вокруг лишь горы и небо, а люди пусто улыбаются, не лазя в душу... рай. Но у меня ведь мозги... ты знаешь. Я вернулся и встретил тебя.
Мне плохо, прости, когда ты рядом. Ты — свет, ярко-оранжевое счастье... ты — мое детство. Единственное время, когда я был свободен.
Знаешь, если бы я мог защитить свое сердце, с которого ты так безжалостно, играючи... так успешно, что самое печальное, срываешь корку... все было проще.
Я знаю, что делать. Я не приду больше в наше кафе, я отвернусь, если встречу тебя на улице, я больше не отвечу на твои письма.
Ломать твою солнечную жизнь я не буду. Не хочу.
Б.»
На автобусном чеке
«Никогда не говори так. Даже в шутку.
Дж.»
На салфетке
«Ты снова рядом.
Конечно, я не собирался приходить сюда сегодня.
Поверь в это.
Миссис Милтон заварила жасминовый чай — как сама говорит, она держит его для такой погоды. Меня тошнит от тяжелого приторного запаха.
Окно залито водой: вода резвится, рисуя потоками — грубые, от души мазки, и я вижу в них целую историю. Дождю должно быть приятно: так он беснуется, вдумчиво и с фантазией размывая струи по окну.
А потом открывается дверь. Я знаю, что это ты. Колокольчик на входе тогда начинает звучать особенно громко, почти тревожно. Он предупреждает меня.
Твой уродливый зонт тебя прячет. И я не знаю радоваться этому или нет, потому что я не хочу видеть тебя. Я не хочу... ты убираешь зонт, и в сердце что-то обрывается.
Твои волосы промокли, несмотря на замечательный зонт, они темные от напитавшей их воды, темные и тяжелые, и меня тянет погрузить в них пальцы, распушить, потянуть... твой взгляд испуган. На пару секунд глаза твои всегда хранят такое выражение — ты ведь не боишься меня, родная?
Ты кусаешь губы, когда я подхожу к тебе. Огромные глаза становятся черными, они — в этот момент они единственное, что есть у меня. Я смотрю в них и решаю, что же мне нужно. От всего: от тебя, от жизни... от себя, наверное. Мне что-то еще нужно? Или я стал полностью зависеть от тебя? Темный Лорд вынул мою душу, у меня ничего нет, кроме того, что он вложил замен, но ты стараешься отнять и это. Украсть, вырвать силой, выжечь каленым железом своих взглядов, прикосновений, своего запаха.
Родная. Слышишь, правда? Я ведь недавно понял, что мне легко так тебя называть. Что меня тянет так тебя называть. Что это стало для меня правдой.
Родная, идем со мной. Я зову.
Б.»
На вырванной странице «Ежедневного пророка»
«Ты рядом.
Мой хороший, любимый, мой любимый, отпусти меня! Мне больно... я разрушаю все вокруг, ломаю, комкаю свою жизнь. Только ты. Все перестало не то, что быть важным, оно перестало быть вообще. Я просыпаюсь, думая о тебе, в течение дня ты со мной всюду, я не могу обедать или улыбаться — все отравлено тобою.
Засыпаю с мыслями о тебе в чужих объятиях... я стараюсь побороть себя и не дать упасть. Я стараюсь снова полюбить Гарри... но ведь полюбить его, значит, разлюбить тебя? Как такое возможно? Ты приходишь ко мне во сне: я шепчу твое имя. А Гарри будит меня и крепко прижимает к себе. Я не вижу его лица в эту минуту, но знаю... любимый, я не могу разрешить себе такое — чтобы Гарри страдал. Но Гарри страдает... понимаешь, я разрешаю.
У Фреда в детстве была метла, старенькая, мы ее уже такой ему купили, у нее и балансировка никуда не годилась, и тормоз был сломан, однако Фред ее любил. Очень. Он никому не разрешал на ней летать, так ценил. Но я потихоньку таскала ее из нашего сарая, потому что хотела научиться играть в квиддич.
Однажды я неправильно зашла на посадку. Сломала руку и, самое ужасное, метлу. Древко почти напополам треснуло.
А Фред... представляешь, он слова не сказал. Не ругал меня и маме не сдал. Фред подлечил мне руку, а потом заявил, что метлу его давно на свалку пора было отправить, раз нормально летать не умела... чуть меня не убила и сразу стала «идиотской», так он выразился.
Вот и я «идиотская». Я ведь Гарри убиваю.
Дж.»
На клочке пергамента
«Сегодня ты обнимала меня особенно отчаянно.
Я смотрел в твое лицо, любимое и искаженное любовью, перебирал твои разметанные по подушке волосы, сцеловывал бисеринки пота с твоих висков.
Не думаю, что тебя это огорчало.
Во мне нет ничего, кроме того, что дала ты, помнишь? Я ведь не жил, и сейчас не живу, если тебя нет рядом. Ты заменила собой мой мир — пожалуйста, не борись с тем, что я заменяю твой.
Темное, страшное — ты ведь хотела узнать о нем? Соскоблить грязь с моей души и рассмотреть под колдовской лупой. Все в моих воспоминаниях, добро пожаловать. Что, родная моя, тебе не понравилось то, что ты увидела? Это никому бы не понравилось.
Прости меня.
Я расцепляю твои судорожно вцепившиеся в мои плечи пальцы, прерываю твои иступленные поцелуи, отклоняюсь... родная, позволь мне любить тебя не так, будто вселенная рушится за дверью. Позволь мне хоть раз любить тебя медленно, не спеша, ведь у нас впереди вся жизнь... миллионы жизней.
В моем мире не было место для любви, пока ты не захотела его создать. Теперь оно твое.
Вот видишь, я сказал это. Прости меня, но я тебя не отпущу.
Я всегда буду рядом.
Б.»
На уголке министерского бланка
«Твой муж — приятный человек. Нам бы с ним пообщаться тогда побольше... когда он был ребенком, таким глупым, наивным, самонадеянным. Ты знаешь, что тогда его жизнь была в моих руках? Я мог убить его в любое время, день, момент... он остался жив.
Не знаю, что он сделает со мной. Ведь у него было письмо — родная, обещаю, я не буду выяснять, откуда он его взял.
Твой муж — приятный человек. Он поднял на меня досье. А ведь формально я чист перед законом. Так говорили очень давно. Теперь твой муж снова начал процесс... вернее, он сказал, что начал. Наверняка, будет проще. Без процесса убирать людей гораздо легче, поверь мне. Тебе повезло с мужем, родная.
Не забывай, обещаешь? Никогда не забывай, что
я всегда рядом с тобой.
Б.»
Одно из сотни
«Ты рядом со мной.
Здесь всегда солнечно. А мне не хватает дождя.
Вот уже полгода, как мы живем тут, и я все не могу привыкнуть. Ярко, весело, шумно и безмятежно — Гарри думал, что здесь то, что мне нужно. Что нужно ему. Но это не так.
Я купила маггловский атлас. Хотела найти в нем твою тихую горную страну. Помнишь, ты говорил? Нашла. Теперь Гарри ждет разрешения на перевод, чтобы мы могли уехать.
Миссис Милтон купила новые шторы — такие тонкие, вишневого цвета. Из-за них внутри все залито теплым пряным светом... она спросила, нравится ли мне, я ответила, что очень. Мне нравится — тебе ведь тоже понравилось бы, правда?
Скажи, что там, где ты сейчас... что ты ждешь меня. Я знаю, что ждешь, но хочу услышать это из твоих уст. Мои сны принадлежат тебе, ты всегда в них... держишь меня за руку в нашем кафе, любуешься на дождь за окном, прикасаешься губами к кончикам моих пальцев... скажи мне во сне.
Твои слова прольются дождем, я знаю. Я услышу их в нем.
Дж.
P.S. Я люблю тебя. Хочу, чтобы ты знал».
@музыка: "Мой рок-н-ролл"
@темы: ГП-фандом
-
-
14.08.2010 в 18:12Потрясающе.
Я вряд ли взялась бы за подобный пейринг, но, прочитав однострочник, не смогла удержаться.
Ты чудесно пишешь
-
-
14.08.2010 в 19:32-
-
14.08.2010 в 20:36-
-
14.08.2010 в 20:54спасибо =)
-
-
14.08.2010 в 22:26-
-
15.08.2010 в 09:30спасибо большое.