***

[almond-land]

Глава 4. Искатель

Хочешь — уйдем, знакомясь,
В тысячу разных мест.
Белые копья звонниц
Сломим о край небес.
Нам ли копить с тобою тревоги,
Жить и не жить, боясь,
Станем спокойно среди дороги,
Плюнув на талую грязь…
Р. Мандельштам

Вилась неторопливо ухабистая узкая тропа, вроде как совсем недалеко от моря, однако вокруг простирался, можно сказать, дремучий лес. Обширный, заросший травой и кустарником; вековые ели разлапистыми ветвями заслоняли дорогу, папоротник кружевными зарослями по обеим ее сторонам норовил загородить путь всадникам, а крошечный лоскуток синего неба над головой не мог развеять полумрак и сырость Ликаонского леса.
Люди на верховых и три тяжелые повозки с трудом пробивали себе путь на этой тропе, продвигаясь вперед медленно и тяжело, помногу раз останавливаясь то сменить колесо, то поменять уставших тягловых лошадей.
Хельга извелась. Столько всего нужно было с собой прихватить, чтобы обосноваться в Хогвартсе. Ее люди, ее самые близкие люди, ее помощники — они будут с ней в чужом замке. Будут поддерживать в случае необходимости. Мало ли как потом сложится… Все трое — чрезвычайно сильные волшебники… все трое чрезвычайно много знающие. Обычно соединение этих двух качеств в одном человеке приводят колдуна к столкновению с другими чародеями — как открытому, так и тайному: магические поединки между колдунами, противостояние магических кланов, распри, постоянная борьба за артефакты, земли, за власть над магглами. Как будто мало нам начавшейся агрессии магглов, набравших мощь и цивилизовавшихся настолько, что у них появилась сила, способная сплотить их всех против одного врага. Церковь.
Мысли Хельги странным образом диссонировали с мыслями Салазара.
Слизерин мерно покачивался в седле. У магглов появилась сила — церковь , которая способна объединить их всех против одного врага. Чрезвычайно полезная вещь — враг. Назовите имя врага и натравите на него людей, объяснив им, что из-за него-де у вас околела корова, а у снохи послеродовая горячка, и что-то мало в году урожая… в общем, все горести у вас из-за него, врага. Люди пойдут, люди внушаемы. Люди позабудут о своих делах и хлопотах и объединятся для борьбы с врагом. Очень удобно. Очень удобно отвлекать таким образом от главного. От человека, что назвал имя врага, и который, в то время как народ занят расправой над супостатом, в спокойной обстановке, не спеша решает свои проблемы.
Люди внушаемы. Из них получается идеальное оружие.
Ему выпала честь встретить великолепную леди Хельгу из дальнего морского путешествия и проводить ее в замок. Это так вдохновляюще. Так прекраснодушно. С их стороны. Салазар не сдержался и скривил губы. И как они это обставили? Право, достойно искреннего восхищения. Обвели его вокруг пальца, как мальчишку… Сам виноват. Нужно всегда помнить, что если Равенкло чего-то возжелает, она обязательно этого добьется. Тем более при моральной поддержке и самом действенном участии Медведя.
Что ж, выполним миссию достойно.
Хаффлпафф сразу же должна уяснить правила игры. И понять, что ей здесь не рады… он не рад… Чтобы не подходила, не заводила с ним никаких бесед. Он должен терпеть ее в замке, но он не обязан терпеть ее возле себя. У него полно своих дел и обязанностей, не хватало еще, чтобы Четвертый — такая Четвертый — чувствовала себя как дома в Хогвартсе. В их Хогвартсе.
Это не ее дом. И никогда им не станет.
Он покосился на Хельгу. Та ехала рядом, держа своего гнедого коня вровень с его Агатом. Стремится показать себя равной ему, а не ведомой. Ну-ну…
С ней шестеро. Две девушки — вроде как колдуньи, не поймешь, в каждой присутствует что-то не совсем ясное. Пока неясное, но он обязательно разберется. Нельзя пускать в замок того, кого он не может разгадать. Он должен быть в курсе.
Двое мужчин — судя по виду, братья — определенно, магглы. Правда, тоже какие-то странные. В чем эта странность заключается, Салазар понять не мог. Но то, что она была — это точно. Какой-то взгляд у обоих… Такой бывает либо у отпетых душегубов, либо у святых отцов. Невинный и чистый, сама доброта. Надо поручить их Тиадрику. Пусть приглядывает за ними… и пусть натравит на них Хомаду.
Так, третий… Вот насчет третьего все было предельно ясно с первого взгляда. Воин. Всё.
Человек, выполняющий предназначение воина, живущий жизнью воина, имеющий свое собственное кладбище, воин, имя которого в одних местах проклинают, а в других — воспевают в благодарственных молитвах, воин, который к сорока годам (а мужику, кажется, все сорок есть) остался без серьезных увечий… Можно сказать, если человек — настоящий воин, это определяет все.
Его нужно опасаться. Похоже, верен, как пес. За хозяйкой бдит беспрестанно. И, несомненно, уже записал Салазара в список потенциальных врагов. А в этот список, скорее всего, заносились девяносто девять человек из ста встретившихся на жизненном пути Хаффлпафф. Так, на всякий случай.
Видимо, не нравится ему отношение Слизерина к Хаффлпафф. Ой, как не нравится. Салазару до Хаффлпафф дела нет. Не будет лезть, сделает столько, сколько сможет, полезного для школы — для нее все пройдет хорошо. Сбежит потом, конечно, так как никакой равной среди них она не станет. Он постарается, чтобы так оно и получилось. Чтобы любые ее ненужные инициативы пресекались на корню. История сражения с драконом многое объяснила. Примечательный случай — великая и могучая чародейка Хельга Хаффлпафф струхнула и не смогла победить дракона, а какая-то девица из ее свиты — смогла. Ее, что ли, позвать Четвертым? Была бы нормальной волшебницей, тогда можно было бы подумать…
У Салазара было своеобразное чувство юмора.
Последним в свите Хаффлпафф был ребенок — мальчик лет семи, бледный и болезненный на вид, к тому же нелюдимый и, видимо, крайне не желающий ехать в Хогвартс, судя по тому, как грубо он отвечал на все вопросы Хаффлпафф. Мальчик старался ехать позади обоза, подальше от остальных, всякий раз огрызаясь в в ответ на попытки кого-либо из ее людей предложить ехать с ними. Интересный парнишка. Может, сын Хаффлпафф? Совсем на нее не похож, но все же, а вдруг? Сильный колдун, между прочим. Магия буквально клокочет в нем, парень едва может ее сдерживать, это видно… причем в этой магии уже явно наметился крен. Темные искусства. Салазар слегка сузил глаза. А что? Совсем неплохо. Забрать бы мальчишку к себе в ученики… Он вновь покосился на Хаффлпафф. Нужно придумать, как это сделать. Зачем, интересно, она тащит его с собой? Это необходимо узнать в первую очередь. Он должен заполучить этого парня в ученики. Детей, правда, они еще не брали. В Хогвартсе учились молодые люди от четырнадцати до двадцати лет… но для мальчишки он сделает исключение. Главное, чтобы Ровена его не перехватила. Она любит собирать вокруг себя самых одаренных учеников.
Это свита Хаффлпафф. Еще целых три повозки скарба. Видимо, собралась обосноваться здесь всерьез и надолго.
Сама она… Салазар дал своему коню шенкелей. Сама она… Все же, это нужно будет решить им троим.
Потому что он не обнаружил в ней никакой магии. Ничего. Словно перед ним обычная маггла. А так не бывает… слишком велика слава Хаффлпафф как колдуньи. Возможно, это мистификация — весь ее Дар, все ее чудесные способности, случаи целительства и участие в магических поединках с известными и сильными волшебниками — все это ложь, ловкая увертка. Призванная обмануть их… а возможно, все сложнее — ей создали легенду, чтобы найти и уничтожить замок. Если так оно и есть… Салазар уже отправил гонца, чтобы вызвать Гриффиндора и Равенкло из замка в расположенную рядом деревушку Хогсмид. Хогвартс был построен ими рядом с ней, с этой деревней. Когда-то ее основали савраты — черные слуги-ведуны Великой Маб, которых она вела за собой на войну с Элвиром – королем изумрудного Эрина. Один из отрядов отбился от основной армии, затерявшейся позже в горах, да так здесь и обосновался. На боевом стяге отряда красовался вепрь* — древний символ войны. В честь него и назвали деревню. Ровена и Годрик решили не отступать от традиции и увековечить вепря в названии замка. Салазар с ними согласился. В малом он всегда любезно соглашался. Самое главное — управлять большим.
…Возможно, и Салазару было крайне неприятно думать, что это правда, но все же, возможно, Хаффлпафф сильнее и закрылась от него, потому он и не чувствует ее силы.
Маловероятно. Иначе бы она убила дракона.
В общем, вывод неутешителен. С этой Хаффлпафф и ее людьми одни вопросы и ни одного ответа. Так что это даже хорошо, что он отправился ее встречать. Ни Медведь, ни Ровена не стали бы проверять, уж слишком Хаффлпафф известная, а потому надежная персона. Хотя… Ровена. Вот с ней никогда наперед не скажешь. Она могла и проверить… но вряд ли бы сообщила им результаты своей проверки.
Конь Хаффлпафф неспокоен. Фыркает, то и дело трясет головой, никак не хочет идти шагом. Она же преувеличенно безмятежна... да, демонстративно безмятежна, что тут говорить! Смотрит вперед, ведет коня дюйм в дюйм вровень с ним. Подбородок гордо вскинут. Вид оскорбленной невинности. Ну да… Салазар мысленно себе поаплодировал. Он все обставил правильно. Когда она сошла с корабля, когда стала разговаривать с ним, лучась радушием… вот тогда он крайне жестко и крайне доходчиво объяснил ей, что здесь ей не рады. Что здесь ей не место.
А раз так, пускай и не ждет, что он будет обходиться с ней как с равной. Пусть сразу поймет, что уж он никогда считать ее Четвертым не будет. Это Медведь с Ровеной пусть оказывают ей почет и расположение, а он… она сразу должна понять, что его не то что своим союзником, а даже нейтральным к ней соседом считать бесполезно. Уже поняла.
Отлично.
А пока он разберется со всеми этими окружающими ее странностями. Как-никак, безопасность замка в первую очередь лежит на нем. Нужно будет… А ведь это решение! Марика. Идеально подходит. Нужно будет придумать, как лучше всего заслать ее к Хаффлпафф. Она проследит.
Заросшая травой тропа стала совсем непроходимой из-за поваленных деревьев и валежника. Этой дорогой в Хогсмидскую лощину через Ликаонский лес не пользовались очень давно. Через Абхайн построили мост, и дорога свернула и пошла в стороне, именно по тем местам, через реку. Лесом ехать и дольше, и опасней. В изобилии водились волки… и не совсем волки. Собственно, Ликаонский лес был обязан своим названием именно этим «не совсем». Салазар не хотел вести отряд через людные места. Чем меньше людей видят их, видят чужеземцев, тем лучше. Свита Хаффлпафф имеет откровенно экзотический вид, у людей возникнут ненужные вопросы, люди загорятся любопытством, а любопытство порождает изобретательность в его удовлетворении… ни к чему все это.
Салазар поднял руку, командуя привал, и остановил коня. Темнело — нужно ставить лагерь на ночлег.
Рядом натянула поводья Хельга. К Салазару подъехал Бернвик, аккуратно отставив своего коня на точно выверенное от Салазара расстояние, и вопросительно взглянул на своего господина. Тихо приблизился Олаф на своем мощном светло-сером коне.
— Объявить привал.
Послышалось гудение рожков, и их небольшой отряд разомкнулся. В небольшой просеке между деревьями были поставлены повозки, разожглись бивачные костры, люди распрягали коней и вешали им кормушки. Хельга помогала женщинам. И еду-то она предпочитает готовить обычным способом. Он даже не видел, есть ли у нее палочка или нет.
Салазар повернулся и зашагал к своим людям назначать смену в ночной караул. Рядом с его людьми стояли те трое из свиты Хаффлпафф. С первой же ночи ему было поставлено жесткое условие, что если уж он берется обеспечить охрану отряда, то их включить в эту охрану необходимо всенепременно. В общем, ясно показали, что доверяют они ему в той же степени, как и он им.
Отлично. Ему всё равно, лишь бы не мешали и не вмешивались со своим новаторством в их четкий порядок.
— Смена как обычно. Но сегодня освободи Ротбарда. Он будет мне нужен, — сказал он Бернвику.
И только успел отвернуться от него, как что-то, взметнув волосы, просвистело возле самого его уха. Салазар тут же распластался на земле. Краем глаза он заметил, что Бернвик трубит тревогу, а Олаф метнулся к хозяйке.
Посыпался град стрел. Салазар, вытаскивая волшебную палочку и меч, увидел, как замертво падают Аврик и Вильгельм, и вскочил на ноги, палочкой обводя над головой широкий полукруг. Над лагерем повис призрачно-зеленый щит, и поток стрел прекратился — они отскакивали от колдовской сферы, так что невидимые лучники быстро сообразили, что стрелять бесполезно.
Салазар сосредоточился.
Дело плохо… среди них колдун. Сильный.
Его люди и трое из свиты Хаффлпафф сгруппировались вокруг женщин и мальчика, двое вышли вперед, защищая Салазара. Тихо вокруг. И лес притих. Салазар мельком оглянулся. Убитых больше нет, как и раненых. Только Бернвик вытаскивает стрелу из бедра. Странно... до того, как он успел возвести щит, стрелы летели с ужасающей частотой. Они должны были… ну, да, на таком ограниченном пространстве люди должны были быть буквально пригвождены к земле, как жуки в коллекциях.
Это либо везение, либо…
Додумать свою мысль Салазар не успел. Из-за деревьев и кустов вышли люди. «Человек пятьдесят», – оторопело подумал он. Но как? Как такой отряд прошел незаметно? Подошел незаметно…

Крайне важно, необходимо даже, уметь выносить определенные мысли на самый верхний уровень сознания, чтобы то, что нужно… чтобы истина крылась глубоко внутри и ни в коем случае не была прознана.
Мало ли какими навыками легилименции она владеет...

Люди окружили их плотным кольцом и целеустремленно, молча двинулись на них с поднятыми мечами.
Нужно убить одного… как можно зрелищней. И тогда они либо сбегут, либо навалятся всем скопом. Тогда нужно убить главного.
Салазар уставился на человека в сером. А главный у них колдун. Он его чувствовал раньше, а теперь тот додумался загородиться.
Хотят убить или нужны пленники? И тут же, словно отвечая на вопрос, все окружившие их разом бросились в атаку.
Получили приказ. Невербально.
Очень сильный колдун.
Его люди и воины из свиты Хаффлпафф ринулись в бой. Две ее девушки загородили мальчика, каждая вытащила из-за пояса длинный обоюдоострый кинжал. Он не видел этого… они тайно носят оружие. В складках юбки спрятаны ножны. Интересно…
Слева Бернвик разрубает первому нападающему горло, справа – Ротбард подсекает громилу с кистенем, стаскивая с него вязаный кольчужный шлем… Удивительно, как много можно увидеть и подметить, когда сам тоже в гуще драки… рубишь, толкаешь, бьешь, режешь…
Салазар отшвырнул от себя хрипящего кровью воина, со свистом рассек палочкой воздух и крикнул:
— Piro!
Вспыхнуло изумрудное пламя, охватившее воинов-неприятелей. Они все должны погибнуть, сгореть… Жаль только, что они об этом не знали! Пламя лизало их холщовые рубахи и штаны, скользило по кожаным курткам… они были даже без доспехов, при одних только поясах поверх курток, у каждого заткнут за пояс маленький арбалет, кинжал, серебряный рожок, и у каждого висит кисет из плотного красного сукна… Салазар словно в тумане замечал малейшие детали их одежды, пока страшное, в другое время обязательно смертоносное, пламя охватывало их всех, а эффекта не было. Они шли сквозь огонь целые и невредимые.
Салазару не хватило сил удерживать пламя дольше, и огонь спал, не причинив ни малейшего вреда нападающим. Очень сильный колдун… их неприятель, их главный, их предводитель.
Еще пятеро его воинов убито. Им нужна Хаффлпафф?
И уже во второй раз, словно читая его мысли, колдун в сером взмахнул окровавленным мечом и, указывая им на Хаффлпафф, крикнул своим людям:
— Эту брать живой. Остальных — вырезать.
Это был первый приказ, услышанный ими с начала нападения.
Запугивает…Он специально говорит это вслух сейчас, чтобы напугать. Кого? Ее или ее защитников? Все стало донельзя понятным. Борьба идет на истребление. Никаких выкупов, никакой жажды наживы… им нужна только ведьма. И сразу ворох вопросов… Над которыми сейчас нет времени думать.
Убить… убить главного.
Срочно.
Салазар оттолкнул мечом от себя своего противника и двинулся к колдуну, рубящими ударами вправо и влево расчищая себе дорогу. Сзади раздался леденящий сердце вопль. Салазар обернулся и увидел воина, стоящего на коленях перед мальчиком и зажимающего ладонями лицо. Мальчик с мрачной ухмылкой оттолкнул его носком сапога и повернулся к другим нападающим, которые, видно, слегка опешили от такого мощного отпора, не ожидаемого ими от ребенка. А ребенок-то сражается без палочки. Умеет управлять стихийной магией, направлять ее в нужное русло… причем ему нравится чувствовать свою мощь, нравится убивать.
Силен. Но если он возьмет его, нужно… Когда он возьмет его к себе, нужно это решать — убийство должно быть рутиной, необходимостью, но никак не удовольствием. Нужно это решать…
Если они выживут. Еще трое его воинов из двадцати. Арнальд, его ученик…
Салазар решился.
Небо заволокло тучами. Моментально. Тучами со зловещим багровым сиянием по краям, которое быстро разрослось, захватывая темные облака собой, и вскоре небо над головой стало сплошь густо-бордовым так, словно это было небо преисподней. В землю начали бить молнии. Они разили людей, избирательно людей в серых вязаных шлемах, которые бегали по поляне, охваченные пламенем, пока кто-нибудь из его воинов или людей Хельги не приканчивал их.
Их предводитель вскинул к небу палочку, но ничего сделать не успел. Салазар налетел на него, выбивая из его руки меч, выкручивая руку с палочкой. Двоих, охранявших предводителя, он убил, еще одного, бросившегося на подмогу, основательно изувечил, ткнув в лицо крестовиной меча.
Салазар схватил главаря за горло, приставив к нему меч, и отпустил заклинание. Мрак тотчас рассеялся, тучи разошлись, а молнии перестали бить в людей.
И вот что еще странно. Никто из людей Хаффлпафф не пострадал. Никто. А его люди погибли…
Воины неприятеля отпустили мечи, с напряжением и страхом смотря на Салазара и своего главаря. Их осталось мало, очень мало, но все равно больше, чем осталось его людей.
Они все умрут.
Салазар сдернул шлем с головы своего пленника. Немолодое усталое лицо, щеку рассекает уродливый шрам, глаза равнодушные. Показное равнодушие. Независимость натуры… Ну-ну, посмотрим.
— Внятно и быстро говори, кто тебя послал? И зачем тебе нужна Хаффлпафф?
Воин молчал.
— Отлично.
Салазар кивнул Бернвику. Тот подошел, с ходу пнул воина под коленку, а затем, когда он упал, добавил ударом ладонями по ушам. Несколько человек из нападающих дернулись вперед, но были остановлены моментально приставленными к их горлам мечами.
— Заново. Кто тебя послал за Хаффлпафф?
Воин яростно сглотнул, но промолчал.
— Знаешь, у меня нет ни желания, ни времени тебя упрашивать, как пригожую девицу. Не хочешь рассказывать? Отлично. Ты же волшебник, и неплохой, как я вижу, и знаешь, сколько любопытных, изощренных, болезненных заклинаний есть, чтобы выведать правду. И все их я с удовольствием позволю применить моим ученикам. Бернвик!
Бернвик отошел на шаг от пленника и медленно вытащил из-за пояса свою волшебную палочку. Он только два месяца назад прибыл в Хогвартс, он еще почти ничему не научился, но его стихийная магия была сильна, и он частично умел ею пользоваться, за что Слизерин и выбрал его в свои ученики. Никаких заклинаний, позволяющих вытрясти из человека правду, он, естественно, не знал, легилименции еще не учился… но приказ был дан однозначно.
Пожалуй, можно и попугать.
Пленник почувствовал, что полностью покрывается мурашками от мерзкого ощущения того, что будто внутри него бегают скопища насекомых… мелких, жужжащих, проникающих во все внутренности и кости… неисчислимое множество… они крадутся, неотступно крадутся к его мозгу, к его сердцу…
Тело пленника выгнулось дугой, он истошно завопил.
Их много… все его естество состоит из нечистых тварей… черви, черви, они обратились в червей! Они грызут его изнутри, сворачиваются клубками, спариваются… Черви — это он.
— Нет!! — воин бился в судорогах.
Его люди испуганно переглядывались, будучи не в силах помочь своему предводителю. Девушки отвернулись, одна из них попыталась закрыть ладонью глаза мальчику. Тот смахнул ее руку и продолжал упрямо смотреть на пытки, хотя сам побледнел от испуга.
Мальчик научится.
Воины Салазара стояли спокойно. Они знали об этом забавном умении Бернвика — тот сразу его продемонстрировал по приезде в Хогвартс на слуге, непочтительно обошедшемся с ним.
Салазар лениво поднял руку, и Бернвик убрал палочку.
— Будешь говорить? — брезгливо спросил он у лежащего на земле пленника.
Тот, сотрясаясь крупной дрожью, поднялся и отрицательно мотнул головой.
— Продолжай, — равнодушно бросил Салазар Бернвику.
Бернвик поднял палочку, и тут же звонкое «Expelliarmus!» вырвало ее у него из рук.
Он и думать забыл о Хаффлпафф. Почти…
— Довольно!
Она вышла вперед с поднятой палочкой, из кончика которой вылетали золотые искры. Злится. Ну-ну…
— Леди что-то не устраивает?
— Да!
— Это проблемы леди, — Салазар пожал плечами, отворачиваясь от нее.
Олаф спокойно взвесил в руках секиру и сделал шаг вперед, но Хельга подняла руку, останавливая его.
— Сэр, я прошу вас прекратить пытки этого несчастного.
— Просите? Ну тогда… — Салазар сделал вид, что задумался, — нет. Как ни печально, я не намерен прекращать делать то, что считаю делать нужным.
— Послушайте…
— Можете спрятаться в повозке. Вы будете избавлены от столь угнетающего вас зрелища.
Хельга смотрела на него удивленно, словно не слышала его оскорбительного тона. Просто не понимала, зачем ему это нужно… да и вообще кому-либо нужно. Будто и не воспринимала Салазара всерьез. Будто сверху вниз.
Салазар невозмутимо вскинул подбородок, встретив ее взгляд, хмыкнул и отвернулся от нее к Бернвику:
— Подними свою палочку, Бернвик, и продолжай.
Олаф прищурил глаза, глядя на Салазара. Оценивал. Точно прикидывал, куда сподручнее ударить Салазару топором, чтобы сразу помер, а не дрыгался.
— То, что мы хотим узнать, необязательно узнавать с помощью силы, — молвила Хельга.
— Обычно это правило не действует, леди. Вам в вашей стране, в вашей семье… разве вам не приходилось сталкиваться с тем, что люди понимают… воспринимают только силу? Люди — великолепный материал для исследований. Доброе отношение большинство презирает, зато силу, примененную к ним, одобряют. Мягкое, ненавязчивое окунание в грязь. Правда? — он сделал легкий полупоклон в сторону пленника. — Вы же считаетесь искусной волшебницей. Так почему мне приходится объяснять вам простейшие вещи? Или вам, как магглорожденной, очень трудно понять очевидное?
— Это не очевидное, а то, что вы сами выдумали для себя, — Хельга подошла еще ближе. — Выдумали потому, что вам так легче жить. Я верю в людей.
— Поздравляю. И Мерлин с вами, — Салазар широко ей улыбнулся и махнул рукой Бернвику. — Продолжай.
Тот поклонился и подошел к своей палочке, валявшейся на траве. Поднять ее он не успел — Хельга вырвала ее у него из-под носа, применив Манящие чары. Теперь она сжимала в руке обе палочки и, склонив голову вбок, смотрела на Салазар, выжидая, что он предпримет.
Салазар вздохнул.
Ей что, так приятно будет сразиться с ним с неминуемым своим поражением? Или думает, что он не пойдет на это? Или надеется победить? Глупо.
Так нахально нарываться на открытое столкновение… иначе как глупой ее не назовешь. Глупая Хаффлпафф.
Впрочем, что и требовалось доказать.
— Леди понимает, что она делает? – осторожно, будто у душевнобольной, спросил он.
— Вполне.
— Ну что ж… — Салазар сделал шаг в ее сторону.
— Госпожа приказывает? — громко спросил Олаф, поднимая секиру и становясь между ними.
Салазар холодно, подчеркнуто равнодушно смерил его взглядом.
— Олаф, обожди, — Хельга положила ладонь на его локоть, не отрывая взгляда от Салазара. — Если я заставлю его говорить, не прибегая к пыткам, вы сохраните ему жизнь?
— Нет.
— Что? — казалось, теперь все же скинуть напускное равнодушие леди соизволила.
— Зачем? Чтобы он вернулся к подославшему его? Он сильный колдун, и теперь у него к обязанностям наемника прибавились еще и личные счеты.
Все при этих словах взглянули на пленника.
В его глазах, уже принявших осмысленное выражение, плескалась жуткая черная ненависть.
— Как мы все и видим, — закончил Салазар задумчиво. Затем деловито продолжил:
— Так в чем дело? Мне постоянно приходится объяснять вам очевидные вещи, леди, словно вы не от мира сего. К тому же, как, любопытно, вы собираетесь заставить его говорить, не пытая?
— Раз вам любопытно, то позвольте мне это сделать, — отрезала Хельга. — А личные счеты и долг... Заклинание забвения. Странно, что МНЕ приходится объяснять вам очевидные вещи.
— Вам прекрасно известно… хотя, может и нет, вы же — леди без должного происхождения, а, значит, и воспитания, — презрительно протянул Салазар, с удовольствием подмечая, что Олаф при этих словах сжал древко секиры до побеления костяшек.
Если здоровяк выйдет из себя… а он выйдет… уже немного осталось… будет весьма полезно узнать, на что он способен. За свою жизнь Салазар не беспокоился. Он не был самонадеян… до определенного рубежа, впрочем, но позволить себя убить неотесанному варвару с чудо-секирой в руках — вряд ли Салазар это позволит, и не просите.
Он хмыкнул. Даже неловко как-то… Так мило они повелись, так откровенно, развратно даже подставились. Всегда лучше узнавать людей в непринужденной обстановке… такой, как эта. Вся подноготная, все страхи людские, все самые мерзкие закоулки душ распахиваются. В минуту опасности становится видна сокровенная изнанка человеческая. А ты успевай только запоминать… и после использовать, конечно.
Право, неловко. Как дети малые…
— Так вот, леди, есть возможность сломать блок. Воспоминания спрятаны, пусть глубоко спрятаны, пусть невероятно искусно спрятаны, но они спрятаны всего лишь. Если они есть, их возможно достать. А каким способом и как скоро — это зависит лишь от искусности волшебника. Потому, если нет воспоминаний, а это означает — для тех, кто не понимает — нет человека, то нет и проблем. Главное — убрать за собой. Труп, я имею в виду.
— Очень занимательно. Благодарю за столь толковые, но совершенно ненужные объяснения, — Хельга холодно смотрела на него. — И все же пытки прекратятся.
Обернувшись к Олафу со словами: «Отойди назад!», она взмахнула волшебной палочкой. Пленника словно что-то подняло с колен, заставило его выпрямиться и вскинуть голову.
Медленным речитативом Хельга произнесла:
— Dicenda tacenda loqui.
Олаф чуть шевельнулся. Госпожа… ладно, не будем пока вмешиваться.
Пленник закрыл глаза. С его лица спало осмысленное выражение, оно стало мирным и чистым, как у ребенка.
— Кто послал тебя? — тихо спросила Хельга.
Пленник поднял руки и как-то очень беззащитно прижал сжатые кулаки к подбородку, словно испытывал крайнюю степень то ли волнения, то ли смущения, и не знал, говорить ли что-нибудь, раскрыть ли тайну, если вдруг его за это могут наказать и отругать. Совсем как ребенок.
Хельга ждала.
Наконец пленник принял решение.
— Не скажу.
И наивно, нежно улыбнулся.
— Есть такое заклинание умопомрачения? — громким шепотом вопросил Салазар у Хельги. — Леди часто использует его в своем ордене?
Нужно вывести ее из себя. Нужно, чтобы она открылась. И произнесла наконец настоящее заклинание, а не этот набор слов. Кого она пытается обмануть? Он уже поднаторел в этих делах, общаясь с Ровеной. Та тоже частенько использовала заклинания невербально, ложно говоря вслух совсем другое. Заклинания очень редко кому открывались, редко позволяли овладеть ими, и те, кому это удавалось, берегли открытое, доверенное им Творцом волшебство, как зеницу ока.
Все это время он держал палочку направленной на пленника. Никто этого не видел, жаль. Салазар очень ловко скрыл ее полой плаща.
Хельга слегка нахмурилась. Неправильно. Это неправильно. Заклинание должно было подействовать. Пленник должен был поверить, что он в безопасности, и поверить, что обязан говорить ей правду.
Хельга снова произнесла заклинание, на этот раз громко и четко, произнося его по слогам, точно старалась специально для Салазара, а потом властно повторила:
— Кто тебя послал? Отвечай.
Салазару пришлось отметить, что в умении управлять голосом ведьма весьма преуспела. Тут и без волшебной сущности заклинания захотелось ей подчиниться. Опасное умение.
Пленник молчал, раскачиваясь взад и вперед. Его взгляд, подернутый пеленой обожания, тихой радости и общего довольства происходящим, методично останавливался на каждом из окруживших его. Все угрюмо глядели ему в ответ.
— Отвечай, — повторила Хельга, уже волнуясь.
Пленник медленно перевел взгляд на нее, и его лицо расплылось в блаженной улыбке.
— Ты так прекрасна.
Хельга растерялась. Заклинание всегда действовало, это — ее заклинание, оно само нашло ее, оно выбрало ее и открылось ей. Заклинание никогда не подводило, а сейчас вдруг подвести решило.
Салазар хмыкнул и нарочито шумно отпихнул от себя валяющийся меч одного из убитых воинов.
— Ну повеселились, и будя. Ваше колдовство не действует, леди, мне искренне жаль. Вас.
И без перехода, не меняя интонации, не смотря на пленника даже, он вскинул руку и сказал:
— Avada Kedavra.
Брунгильда вскрикнула, Ирма прижала к себе мальчика. Остальные были спокойны. Ошарашенно спокойны.
Хельга медленно повернулась к Салазару:
— Зачем?
Ее лицо абсолютно ничего не выражало.
— Он не нужен, — твердо ответил Салазар. — Пытать его — вас раздражать, отпустить — себе дороже.
— Вы и остальных убьете? — пальцы Хельги начали мелко дрожать.
— Если таковы будут ваши пожелания. Что, нет? Ну так нет нужды убивать их. Наемникам никогда не разглашают суть задания.
— Нельзя было его убивать.
— Правда? Поверьте, я прекрасно могу обойтись без ваших советов.
Салазар встретился взглядом с Олафом. Здоровяк смотрел испытующе, холодно. Наверное, размышлял, стоит ли прикончить его прямо сейчас, либо подождать, пока договорит госпожа.
— Это не совет.
— Даже еще не ужинали… Бернвик, собери людей! Нужно найти новое место для ночлега. Этих связать.
Хельга неверяще смотрела на убитого. Так просто… Он сделал это. Легко.
Что ей делать? Что же ей делать? Хельга чувствовала, как больно ее ногти впиваются в кожу в сильно сжатых кулаках.
Она позволила. Он убил.
Эта мысль наконец помогла ей понять. Она впустила в себя, приняла тот факт, что она позволила , да-да, именно позволила убить пленника, безоружного, беззащитного, слабого. Она не отрицает этого, она уже согласилась с тем, что произошло… она позволила.
Ведь если она думает об этом в прошедшем времени, если она верит в то, что он мертв, что ничего уже не изменишь… она позволила.
Потому что иначе сейчас бы она напала на Слизерина.
А она стоит и смотрит, как суетливо собираются ее люди и его, как связывают пленников, как затаптывают костры и отвязывают лошадей.
Смотрит. Почти спокойно.
Хельга отвернулась и пошла к своему Орлу. Она рассеянно провела рукой по крупу коня и зарылась лицом ему в гриву. Хельга знала, что нельзя. Нельзя демонстрировать чувства, нельзя казаться слабой. Слизерин наблюдает за ней. С самого первого момента их встречи он наблюдает за ней, оценивает ее, ищет слабое место. Она для него — материал, любопытный экспонат, который весьма полезно изучить. И пока он свое любопытство не удовлетворит, не успокоится. Он хочет определить для себя все ее слабые места и сильные стороны, чтобы после отнести ее либо к своим врагам, либо к прочим. Друзей у него нет, Хельга это точно знала. Ей нельзя позволять подвергать себя экспериментам, призванным удовлетворить любопытство Слизерина. Ей еще жить в этой стране, а она уже с первых шагов допустила промашку. Нужно взять себя в руки.
Хельга вскочила на коня. Голова поднята, подбородок гордо вскинут, спина идеально прямая, руки в черных дорожных перчатках уверенно держат поводья:
— Брадгар! Трувор! Зажгите костер и положите в него тела погибших. Остальные за мной!
Братья двинулись выполнять поручение, но были остановлены взмахом руки Салазара:
— Вы собираетесь сжечь их? По варварскому обычаю, да? Но тогда души их не попадут в рай.
— Вы смеетесь? — Хельгу ситуация раздражала все больше и больше. Раздражение длилось с самого начала знакомства со Слизерином и ровным охристым цветом окрашивало весь их пятидневный путь, и к нему временами примешивались еще и непонятная грусть и вполне понятное удивление этим человеком. Сейчас раздражение вскинулось, вспенилось, возросло до того, что Хельга испытывала уже почти ненависть к этому человеку, на ее глазах сначала пытавшему пленника, а затем убившему его. На ее глазах. От этой мысли ее вновь захлестнула апатия.
Она понимала, что теперь Салазар Слизерин будет для нее главным раздражающим фактором. Ничего, она привыкнет. Люди вообще обладают удивительной способностью привыкать к чему угодно. Привыкать и считать привычное в норме вещей.
— Какое вам дело до заветов христианства? — вяло продолжила она.
— Мне — никакого, — Салазар отпил из своей походной фляжки. — Просто раз мы живем на христианской земле, в местах, достаточно густо населенных добрыми христианами, появление немаленького кострища с останками предметов, возможных для идентификации их с человеческими костями, вызовет вполне справедливый вопрос: «Кто тот Антихрист, что совершил такое? Небось, опять поганые колдуны чудят?! Ату их!» Вам это надо? Вот и мне нет.
— А бросить их здесь на съедение зверям вы считаете богоугодным делом?
— Повторяю, мне все равно — богоугодное оно там, не богоугодное. Я поступаю так, как в данной ситуации мне видится разумным поступать. Не думаю, что местное зверье оставит от них хоть что-то.
И отвернулся, давая понять, что разговор закончен. Лицо его стало небывало скучным, словно он начал свои объяснения вроде как с охотой, в середине монолога ему объяснять что-либо стало неинтересно, а в конце — почти вусмерть надоело. Потому он, точно и не желая знать ни ее возражений в частности, ни ее мнения в общем, кивнул Бернвику, чтобы тот выполнял, и пошел к своему Агату. Хельга сжала поводья сильнее и, склонив голову, в упор смотрела на Салазара, которого ее взгляд нисколько не смущал. Слегка напрягал, правда.
Наконец сборы были закончены. Связанных пленников оставили сидеть возле потушенных костров. Трупы люди Салазара сложили отдельно. Бледные и осунувшиеся Брунгильда и Ирма держали за руку хмурого мальчика, чья взбудораженность и временное оживление давно прошли, и сейчас он угрюмился еще больше. Братья из свиты Хельги, Брадгар и Трувор, подошли к телам и некоторое время постояли над ними, почти беззвучно что-то шепча.
За ними пристально следил Бернвик, не отнимая руки от рукояти меча. Потом он взглянул на Салазара. Тот чуть заметно прикрыл глаза...
Лагерь снялся, все расселись по коням и тронулись в путь.
Олаф ехал чуть позади Хельги, которая вновь вела лошадь вровень с конем Салазара. Стояла уже глубокая ночь, и крупные холодные звезды колюче сияли на бархатном небе. Что-то тревожило Хельгу, какая-то неправильность во всем произошедшем… во всем происходящем.
Смутное чувство лжи.
Проехав еще милю, они нашли подходящее место — заросшую высоким мятликом тенистую поляну — где и разбили лагерь.
…Хельга не думала, что сможет уснуть сегодня. Осталось так мало часов до рассвета, и скоро она встретится с оставшимися двумя. Гриффиндор и Равенкло. О Гриффиндоре она слышала многое и самое противоречивое, о Равенкло — лишь обрывочные сведения. Но если история города Хамельна правдива, то Равенкло действительно выдающаяся волшебница... А их даже не похоронили… Нет, не нужно думать об этом, не нужно… Слизерин. Тяжелый человек, сильный. Он сразу дал четкое понимание того, на каких условиях он намерен играть. Что же… пусть думает, что это игра. По его правилам. Разумеется. Пусть тешится. Если бы Рeteritum veritas сработало!.. Не думать об этом… Ни в какие игры, ни на каких условиях она играть не намерена. Для этого нужен интерес, смысл, а Хельга ничего подобного здесь не видела. Зачем это нужно? Зачем думать о человеке, просчитывать все его шаги, делать свои ходы, бороться с ним, плести интриги? Есть множество дел, которыми нужно заняться. Ему пока интересно играть людьми. А Хельга считала себя не вправе так вот развлекаться. Ей был дан Дар. Она хотела использовать его в полную силу, использовать по назначению. Никогда не растрачивать на пустое… Хоть бы малыш Унгерн так не переживал! Он сильный, он поймет. С ним сейчас Ирма, к ней он больше, чем к остальным, привязан. А то, что ему нравится видеть, как убивают… нравится убивать — тут другое. Это не нужно подавлять в нем. А, наоборот, необходимо показать ему, на что он способен, показать до конца… и тогда он поймет. И воспротивится этому. Пока же, вынуждена была горько признать Хельга, успехов никаких. Мальчик с упорством, достойным восхищения, умудряется опротестовывать и отвергать все ее уроки.
И все же она научит.

***
Салазар ждал.
Глубокая стылая ночь чародейским плащом накрыла их лагерь. Все спали. Сказывались усталость и треволнения, пережитые за день. А также умело наложенные засыпающие чары.
Собственно, только по этой причине спать завалились и часовые.
Салазар хмыкнул, плотнее закутываясь в свой плотный шерстяной плащ.
Дела идут так отлично, что, кажется, кто-то на небесах помогает ему. А еще сознание невольно порождает рифму. Он любил иногда звездными ночами сочинять стихи… его забавляли скальды с их наспех слепленными песнями, которые он считал бесконечно глупыми… рифмы «роза» — «угроза», «дама» — «прижала», «любовь» — «кровь»… все это его раздражало, потому как он считал, что в словах живет музыка, в них есть жизнь, и их, как и людей, нужно подбирать друг к другу, потому что верную пару находит лишь одно слово из ста. Пара истинная, где один изначально предназначен другому… они равны друг другу. Если найти такое слово, то родится поэзия. Настоящая, прекрасная, вечная.
Иногда звездными ночами у него это получалось. Но не сегодня.
И дело не в том, что сегодня звезды колючи и не склонны подстрекать к играм со словами, и даже не в том, что он удивительным образом один не спит в этом сонном царстве… Дело в том, что он ждет, а это не способствует рифмоплетству.
Шорох в кустах можжевельника справа обозначил, что его ожидание закончилось. Салазар, не торопясь, встал с бревна у костра, запахнул плащ и пошел в сторону шороха, держа в руках светящуюся палочку. Миновав кусты, на небольшой прогалине он увидел человека, который при появлении Салазара сделал шаг назад, а затем, помедлив немного, склонил голову.
— Дело сделано, господин.
— Да, я в курсе. Что с людьми?
— О, ваши воины в полном порядке. Ни одной раны, как я и говорил, стрелы Лепрена никогда не подводят.
— Отлично. Теперь рассказывай все, что помнишь из происходившего с тобой в тот момент, когда она колдовала.
Человек замялся, потом тихо начал:
— Странное… странное чувство, господин. Я словно спал, словно что-то липкое заволокло мой разум, а душа, наоборот, казалось, воспарила к небесам. Мне стало так спокойно, так хорошо. А она мне казалась богиней… словно сама Садб* сошла на нашу грешную землю, милостиво говорила со мной и…
— Ясно. Дальше можешь не продолжать — похоже, пойдут сплошные восторги, мне это неинтересно. Мое заклинание как тебе помогло?
— Ну, мне было хорошо и покойно, душа парила, разум спал, но на ногах все же будто висели тяжелые холодные свинцовые кандалы…
— Любишь ты все драматизировать, — усмехнулся Салазар.
— …так что говорить что-то против вашей воли я не мог, — закончил ночной гость, чуть возвысив голос.
— Отряд поведешь по Брентарскому тракту. В дорогу тронетесь дня через три. В Хогсмиде я пришлю к тебе человека, он выдаст плату.
— Господин пусть учтет Гинкмара и Алариха, убитых здоровяком, а еще троих вам незнакомых, покалеченных теми двумя и мальчишкой.
— Подкину еще пятьсот солидов. Устраивает?
— Ваша щедрость, господин, зачтется вам на небесах.
— Только на это и надеюсь, — Салазар подавил зевок. — Можешь ехать.
Человек не двигался с места. Злая судорога пробежала по его лицу и он, порывисто шагнув к Салазару, приглушенно заговорил, с трудом сдерживая ярость:
— Вы позволили пытать меня!
Салазар окинул его внимательным взглядом. Вечно так с этими наемниками. Требуют к себе деликатного отношения, благожелательности, и уважения безмерного к тому же, когда сами палец о палец ударить не могут… только при хорошем пинке. Неженки привыкли работать только в комфортных условиях. Напугать, что ли? Скучно…
Человек тем временем продолжал:
— Мы не договаривались так! Вы не должны были меня колоть, в дело сразу же должна была вступить Хаффлпафф!
— Вот у нее и спросишь при встрече, почему она медлила с твоим вызволением, — холодно сказал Салазар. — Не волнуйся. За подобные издержки профессии тебе предусмотрена награда. Я уже распорядился накинуть еще двести солидов.
Взгляд гостя смягчился.
— Господин прекрасен в своем великодушии.
— Знаю.
Салазар отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
— Господин… Господин, теперь, после того как дело сделано, позволено ли мне будет… Позволено мне будет узнать, зачем вам нужно было заставлять Хаффлпафф колдовать?
Салазар не оборачиваясь, с тихим смешком ответил:
— Как учил древний восточный философ: «Познай врага своего». Ну а я говорю: «Познай того, кто в непосредственной близости от тебя». Это было испытание. Теперь я знаю, на что она способна.
«А также знаю то, что Хаффлпафф известен способ, как скрыть свой Дар. И это либо глупость, либо тонкий расчет. Ведь она не может не понимать, как скоро это ее умение раскроется».
И всем им будет лучше, если он точно выяснит, чего конкретно хотела в этом случае достичь Хаффлпафф. Чем скорее, тем… безопаснее.

_________________________________

*Вепрь занимал видное место в мифологии и культуре кельтов. Вепрей за их свирепость почитали священными животными, ассоциировавшимися с войной. Боевые шлемы кельтских воинов часто украшались гребнями в виде вепря; широкое распространение получили и боевые трубы в форме головы вепря.

* Садб — богиня, олицетворяющая кротость и красоту в кельтской мифологии.