[almond-land]

Название: Дон Кихот
Автор: Almond
Бета: Сара Хагерзак
Рейтинг: R
Тип: гет
Пейринг: Гарри Поттер, Дафна Гринграсс
Жанр: драма
Аннотация: Иногда этот безумный-безумный мир дарит иллюзию свободы и силы, чтобы мы могли поднять головы и вдохнуть полной грудью. Нам нечего вопить, когда после нас бьют по голове и запихивают собачье дерьмо в глотки. Нам нужно лишь сказать: «О, клево, мир выбрал меня», потому что для остальных он пролетел мимо. (с) Дафна Гринграсс.
Отказ: все права на характеры и сюжет принадлежат Дж. К. Роулинг. Автор материальной выгоды не извлекает. От стихов и названия он тоже отказывается.
Комментарий: написано на Фест редких пейрингов «I Believe»на diary.ru по заявке: Гарри Поттер/Дафна Гринграсс. Пост-канон, рейтинг на усмотрение автора, не джен, желателен ангст и отсутствие ХЭ. Сюрреалистичность, тонкие насмешки над читателем, можно добавить чёрный юмор и некоторую долю циничности. "Я не совсем уверен, но, по-моему, это Шекспир — или, по крайней мере, не менее толковый парень — сказал, что именно в тот момент, когда ты начинаешь чувствовать все прелести жизни, Судьба подкрадывается к тебе сзади с куском свинцовой трубы" - использовать цитату не нужно, но передать её смысл очень даже желательно.
Предупреждение: Автор искренно верит, что финал попадает под седьмое условие заявки.
Статус: закончен

Мы возвратимся из дальней дали
Стремя в стремя и бронь с броней.
Помнишь, как в детстве, когда играли
В рыцарей, верных всегда одной.

Не скажу, что мне хотелось идти на такой шаг, но вслух я никому этого не объяснял, и отговаривать, равно как и убеждать меня, никому не пришлось. Не знаю, сколько лет прошло, правда, не помню, однако стойкая неприязнь к бывшим слизеринцам-однокурсникам никуда не делась. Хотя вряд ли это чувство можно назвать неприязнью, такое слишком сильное слово, нет, скорее это было смущение из-за идиотских перспектив снова встретиться со свидетелями своей безмозглости. Через тысячу лет, как закончилась война, налаживать отношения с Малфоями, Гойлами, Паркинсонами, Ноттами, бог знает еще с кем, — это правильно и логично, только тошно до невозможности. Время, говорят, все раны лечит — в моем случае при помощи авось и пьяного хирурга, но неделю за неделей участвовать в приемах, таскаться в гости к слизеринцам и их к себе таскать, наводило такую тоску, что я даже всерьез думал: а не сбежать ли куда на месяц-другой по производственной необходимости?

— Пап, а Лили опять колдует!
Я лежу на диване, читаю «Ежедневный Пророк», чада беснуются вокруг, кидаются друг в друга кубиками и садовыми гномами, но я ведь лежу и читаю, потому мне все равно. Отстраненно отвечаю:
— Молодец.
— Щас как дам! — визжит Лили.
Раздается стук, дикий ор Джеймса, кряхтение, затем мне на живот приземляется дочурка, заставляя мой желудок пожалеть, что в нем суп и гренки, и невинно просит:
— Поиграй с нами в пиратов, ну пожа-йста, пожа-йста, в пиратов!
Ее липкие пальчики комкают мою газету. Ал и ушибленный Джеймс наступают на меня с боков. Мне ничего не остается, как взять Лили на руки и позволить нацепить на себя черную бороду, платок и сережки.
Они орут и скачут со мной, мои чада, я ору и скачу с ними, мы плывем через воображаемый Черный океан, стоя на бабушкином одеяле, я называю крошку Лили «Цыпой», а она меня — «Пиратиком», Джеймс и Ал пускаются на поиск сокровища, и нам здорово.
Как-то Джинни сказала, что возьмет палочку, выковыряет ею мои глаза и поджарит на сковородке, если я решу, что зря на ней женился. Я ответил, что, мол, только через ее труп. Джинни такое солнышко.

***

Малфой-манор сиял и сверкал, как настоящий дворец, в парке повсюду парили крошечные белые павлины, а волшебники, обслуживающие прием, манерами и одеждой ничем не отличались от домашних эльфов. Все было на высшем уровне, все было пафосно, роскошно, по-малфоевски. Несомненно, вечер Драко Малфою вылетел в круглую сумму, даже непонятно, зачем. Хотя нет — очень даже понятно, все эти Малфои, Паркинсоны, Гринграссы, Блейзы, останки былой аристократии, друг друга лучше придушат, чем покажут истинное положение вещей. Да и нечего собственно показывать, добровольно-принудительного ограбления после войны не случилось, недвижимость в движимость никто насильно не переводил, Малфои и прочие избранные остались, как говорится, при своем. Мне это не нравилось, я имею в виду прием, потому я ворчал себе мысленно и вливался со всей жизнерадостностью в коллектив, пока Джинни с Гермионой робко сдерживали натиск Малфоя. Тот был звездой, самим радушием, настолько сильно ему нужны были мы все, наши связи и возможности — что справедливо, нам ведь нужны были его деньги. Что-что, а порядок вещей не менялся, и это хорошо, наверное. Здесь собрался весь свет: Кингсли пришел с супругой, Перси — с подругой и с занудством, Блейзы, тетушка Мюрюэль, конечно, ну и мы все. Рон держался возле Гермионы, и подколки Малфоя на него не действовали. Он вообще классно научился Малфоя игнорировать, и было с чего, конечно: кто Малфой, а кто мистер Рон Уизли. Губы сводило от фальшивых улыбок, от небесной искренности на лицах всех присутствующих хотелось разрыдаться. Я переходил от группки к группке, чокаясь и отвечая на остроумные вопросы, от которых в радиусе мили тошнило камни. Мне было муторно. Голова кружилась то ли от смущения, я ведь, ох ты, со свидетелями своей детской безмозглости встречаюсь, то ли от количества выпитого малфоевского пойла. В итоге я, расспросив одного из ряженых эльфов, начал пробираться к туалету.

Точно, Малфои что-то подмешали в вина, потому что у обоих туалетов толпилась очередь. Пока я дождался своей, мне снова захотелось выпить, захотелось спать, захотелось свалить отсюда к чертовой матери. Тогда в голову пришла блестящая идея: закрыться в туалете, сесть на толрчок и заснуть. Сам не знаю, как такое получилось, это все Малфой с его «Ля-Бутылье восемьдесят шестого года, хороший был год». Зато проснулся вовремя — от того, что кто-то очень громким шепотом сказал кому-то:
— Пора их грохнуть.
Само собой, я сразу принял боевую стойку.
— Эта сучка нацепила бриллианты, платье красное напялила, строит из себя хозяйку жизни, а ведь я знаю, знаю-знаю, ее, шлюху, шлюхой и знаю.
Самое занятное, голос был женским.
— Мы им зададим, крошка. Завалим всех, как в фильме «Проклятый корабль», а бриллианты и денежки заберем. В качестве компенсации за моральный ущерб.
— Как же я ее ненавижу, Асторию эту! Как же я их всех ненавижу.
— Закончим все и заживем в свое удовольствие. Заодно и поквитаемся.
— А Поттер? Урод, он ведь теперь с ними заодно.
— Я его первым срежу, хочешь такой подарок? Ради тебя и моего брата.
— Ты мой сладкий, я тебя люблю.
Я застыл ни жив, ни мертв. Во-первых, планируется ограбление. Во-вторых, массовое убийство. В-третьих, самое паршивое, месть. А у меня с собой даже палочки нет! А у них...
— Двести патронов, скорость стрельбы — триста в минуту. Поттера оставь мне, я вырежу ему кадык и скормлю голубям. А потом мы заживем как люди, отомстим и заживем, и деньги их будут нашими кровными, за то, что они тут жируют, вина лакают, друг с другом лижутся, когда за Хогвартс другие погибли.
— И за Поттера.
— Да, и за суку Поттера.
— Я люблю тебя.
— Ты уже говорила, пупсик, и я тебя. Выходим.

Они прошлепали мимо моей кабинки, когда я тоже вышел. Не мог я остаться, и все тут. К тому же вовремя подгадал момент — дверца шарахнула в лоб кого-то из этой парочки, по визгу, оказалось, что женщину. Я выскочил, бросаясь под ноги мужику, чтобы схватить его за лодыжки и повалить на пол, пнул вскинувшуюся было бабу в живот и отнял у нее игрушку — неплохую, между прочим, самую что ни есть маггловскую штурмовую винтовку. Только с характеристиками мужик загнул. Осталось только приложить его прикладом по башке —парочка-то хилой оказалась, несмотря на громкие угрозы. Когда они оба успокоились и я отдышался, унимая колотящееся сердце, следующим сюрпризом оказалось, что мужика я знаю.

Я присел на корточки, закурил. Медленно и аккуратно выкурил сигарету, размял окурок — таращась на лицо мужика, – нет, не мужика, юноши, еще даже толком не расставшегося с прыщами, – столько всего передумал, что голова как в старые времена разболелась.
Он открыл глаза, когда я без малейшей жалости сунул его голову под струю ледяной воды.
— Ну и какого, спрашивается, Деннис?
Он смотрел на меня ошалело и молчал. Наверное, собирался с мыслями, если они у него были. Он так изменился, что мне хотелось обмануть себя и поверить, что я ошибся. К сожалению, я не мог позволить себе такой роскоши.
— Кто это? — кивком головы я указал на стонущую бабу.
Деннис сглотнул, и я непроизвольно уставился на его бултыхающийся тощий кадык, чувствуя невероятное желание взять и вырвать его. А потом, быть может, и правда скормить голубям, быть может... да твою же мать! Я с силой встряхнул Денниса, зверея от его податливости, мягкости, какой-то склизкой безвольности.
— Какого вы удумали?
Кадык ходил ходуном; Деннис закатил глаза, и его вырвало мне на рукав. Я отскочил, безбожно матерясь, а Деннис уполз в ближайшую кабинку. Процесс, похоже, только начался.
— Вот так всегда, — грустно подвела итог пришедшая в себя девица.
Я в бешенстве уставился на нее. Лет сорока, чуть полная, но отнюдь не потерявшая сексапильности, дамочка, Деннису в матери годившаяся. Кудри небрежно рассыпаны по плечам, а поверх круглой груди патронная лента, надо же.
— Деннису, когда он перенервничает, тошно становится.
— Тогда, может, ты ответишь на мой вопрос? — прорычал я.
— Да чтобы ты сдох! Гарри, кумир и свет очей, мы мстить пришли. Тебе персонально, остальным — за компанию.
— Тут охраны до черта, как вам...
— Детка, я сама из охраны. Маггла, непонятно, да? — девица растянула пухлые губы в улыбке и попыталась встать с пола. Я недвусмысленно показал, что этого делать не стоит.
— За что мстить?
И услышал предсказуемый ответ.
— За Колина, конечно.
— Ты маггла, в войне не участвовала.
— Ну, я братьев Криви с детства знаю, соседкой их была и с отцом их одно время встречалась. Дальше продолжать?
Деннис тихонечко скулил над унитазом. Его выворачивало, не переставая.
— Так, вставай, поворачивайся спиной, — велел я бой-бабе. — И без фокусов.
Она сделала, что ей велели, и хорошо, потому что если бы стала свои охранные штучки демонстрировать, я бы точно не удержался и наподдал, как следует, по пышной попе, за то что парня не знаю на какие дела толкнула.

Мы стояли и ждали, пока Деннис отойдет. Клэр, а ее звали Клэр, попросила сигарету, я поделился. Она рассказывала о своей жизни в Лондоне, о работе официанткой в одном баре, о ребенке, девочке по прозвищу «Солнышко», и об Астории, «этой суке-Астории», которая бог весть что о себе возомнила. А мне лень было спрашивать, откуда Клэр ее знает.
Звуки рвоты и хныканье Денниса почти успокаивали.
Когда он выблевал свой желудок — ну я так решил, потому что сколько же можно блевать — и выбрался из кабинки, я взял обоих за шкирки и вытолкнул, к чертовой матери, через служебный ход, который заприметил недалеко от туалета. Как умел, разобрал винтовку, засунул все в мусорный ящик. Выглянув за дверь, пожелал сладкой парочке счастливого пути и добавил:
— Увы, не прокатит.
— Что не прокатит? — вскинулся Деннис.
Клэр согнула губы в усмешке.
— Не прокатит ваша благородная цель нам отомстить, — пояснил я. — Вы нас ограбить хотели. Насквозь прозаично. С местью, ребята, это никак не связано.
И захлопнул дверь. Хотел еще пнуть, но сдержался.

Еще полчаса ушло на отстирывание и сушку мантии. Все равно выглядел, как жертва перепоя. Плюнув на все, отправился обратно на банкет, который был в самом разгаре: все веселы, пьяны, ведется куча ненужных разговоров, выясняются отношения, парочки обжимаются по углам — в общем, самое время для того, чтобы появиться и не вызвать лишних вопросов. Помахав Джинни, хохочущей в обнимку с Драко, пристроился за ближайшим столиком к какому-то мирно дремавшему лицом в салате субъекту и заказал у официанта бутылку огневиски. Выпил рюмку. Выдохнул. Вечер обещал закончиться хорошо.

— Выглядишь хреново. Можно?
Напротив меня, аккуратно отодвинув субъекта в сторонку, села женщина... девушка. Наколдовав бокал, который тут же наполнился золотистым вином, пригубила. Удивленно вскинула на меня глаза.
— Что же ты молчишь?
— Не знаю, что сказать, — честно ответил я.
У нее были бледно-золотые волосы, убранные в высокую изящную прическу. Я не успел рассмотреть ее мантию, но отметил вырез на груди, узкие рукава, открывающие тонкие кисти, и мягкость ткани. Лицо девушки казалось знакомым, но я не мог его вспомнить. Однако ощущение, что я ее знаю, странным образом беспокоило. Темные изогнутые брови, прямой нос, синие глаза. Пухлые губы. Ее можно было назвать красивой, вот только меня не отпускала тревога, а это само по себе паршиво. Видно, я допился.
Она достала палочку и наколдовала пачку сигарет.
— Я Дафна, сестра Астории. Мы учились с тобой на одном курсе.
— Да, помню, — теперь я соврал. — Давно не виделись, как дела? — добавил, чувствуя себя полным идиотом.
Она закурила — запах ужасно крепких, вонючих сигарет окутал меня с головы до ног, заставляя закашляться и потянуться к огневиски.
— Этот табак делают из растения под названием Колени Морганы. На древнем и более правильном диалекте упоминается другая часть ее тела, но этот вариант не для широкой публики, — Дафна томно улыбнулась. — Колени Морганы растут только в лунном свете на месте, где пролилась кровь девственницы... захватывающе, правда?
— Очень.
— Как тебе прием, Гарри? Говорят, старик, который поставляет публике сигареты, добавляет в табак щепотку раздробленных костей эльфов, но мало ли что говорят, правда? Нравится? — она обвела рукой зал.
Мои глаза привыкли к дыму, к сизой дымке, ложащейся на лицо Дафны и делавшей его невыносимо прекрасным, а легкие привыкли к горечи. Я закурил.
— Прием, безусловно, удался. Роскошно, дружелюбно и очень респектабельно. Люциус уже лучший друг Перси, Джордж с Анжелиной обменялись приглашениями с четой Паркинсон, а Кингсли облапал Малфоя-младшего и удалился давать жизнеутверждающее интервью заждавшимся репортерам. Все взаимовыгодно, все отлично.
— Ты бываешь таким злым, Гарри, — равнодушно сказала Дафна. Субъект рядом с ней шумно всхрапнул, когда получил точный тычок и свалился на пол, что, впрочем, его никак не обеспокоило. — Мне тоже не хотелось приходить –, знаешь, как это бывает, когда надо, а тошно, но Астория очень просила,. — Она откинулась на стуле, отпивая маленькими глоточками вино. — И потом — мне выгодно с тобой подружиться, сам понимаешь.
— Не совсем, — я уже начал приспосабливаться к ее манере, однако пока не хотел вести разговор на ее условиях. — Расскажи о себе.
Она улыбнулась и наклонилась ко мне.
— Давай ты расскажешь, а потом я.
— Глава магического аврората, есть семья, трое детей, младшей дочке — четыре года, совсем большая, — я, потушив окурок в рюмке, отпил из ее бокала вина. — Дом в Годриковой впадине, дом в Лондоне. Как видишь, все отлично.
— Отсюда такой безнадежный голос?
— Это от волнения. Как насчет тебя?
Дафна снова улыбнулась. Она красиво улыбалась — в уголках ее губ словно зажигались крохотные смешинки.
— Посмотри назад и направо. Объект — благообразный господин с респектабельной бородкой, ищет глазами меня, попутно гладя коленку сидящего рядом ангела. Видишь? Мой муж.
Я окинул его взглядом. Господина я встречал, и не раз, — это бы не кто иной, как глава информационного сектора Гринготтса, мистер Ланс Стрипотт.
— Здорово у вас совпало, — хмыкнул я, оборачиваясь к Дафне. — Название его банка и твоя девичья фамилия.
Дафна поморщилась, и мне вновь показалось, что я провалил некий экзамен.
— Как поживает Джинни? Помню ее этакой простушкой, рыженькой и красивой, только, конечно, это она только с виду простушкой казалась. Она не сильно изменилась, тебе с ней повезло.
— Спасибо.
— Очень милая у тебя жена, говорю, — терпеливо повторила Дафна. Наверное, я конченый кретин. — Чем она занимается? Я слышала, раньше она вела спортивные обзоры. Кажется, среда и пятница, правда? Ланс обожает эти дни, я, впрочем, тоже.
Я смотрел на нее не мигая. Ее глаза были совершенно пьяными, а губы изогнула усмешка.
— Что ты хочешь сказать?
— О, ну Гарри, зачем делать такое серьезное лицо? Не расстраивайся, пожалуйста. Было очень приятно снова тебя увидеть и поговорить с тобой. Правда же, тебе незачем расстраиваться, — она выдохнула горький дым, улыбнулась в последний раз, а потом поднялась и ушла, не попрощавшись.
Я не стал ее останавливать. Я сидел и смотрел на визитку, которую она оставила на столе. В сизом дыме бордовые буквы растекались, как пятна крови, однако мне удалось их прочесть:
«Зеленые рукава».
Ниже шел адрес, который тоже ни о чем мне не говорил. Я закурил, задумчиво крутя визитку в пальцах. Мне это не нравилось. Не знаю, чем, но не нравилось. А еще эти два слова, что шли следом за адресом: «среда и пятница». Я отправился на поиски жены.

С приема мы вернулись под утро. Джинни звонко рассмеялась, когда я рассказал ей о «Зеленых рукавах», рассмеялась и отобрала визитку. Они с Гермионой о чем-то пошушукались и объявили нам с Роном, что хотят погулять по ночному Лондону.

Я разбудил жену ближе к обеду.
— «Зеленые рукава». Что это?
— Гарри, ты с ума сошел, который час? Мерлин, ну ты чего?
— Не притворяйся, что не знаешь.
— Оставь свои авроратские штучки, дорогой, и дай мне поспать.

К вечеру, вернувшись с детьми из Норы, я обнаружил, что бумаги в моем столе аккуратно перерыты, ящики проверены, как и шкафы в моем кабинете.
Я ничем не показал Джинни, что заметил беспорядок, только спросил, где она была днем. Услышал безмятежное: «В саду». Если бы она сказала правду, придумала любое объяснение, зачем шарилась в моих вещах, я бы оставил все как есть. Но ведь Джинни этого не сделала.

В среду я аппарировал по адресу, указанному на визитке.
Я прошел по тихой добропорядочной части города к небольшому скверу, в самом центре которого возвышался уютный особнячок солидного темного камня. На резных воротах висела бронзовая табличка, гласящая, что это частная собственность и принадлежит она леди Гришем. Я, нацепив на лицо самую дружелюбное выражение, старательно улыбнулся в одну из камер наблюдения и позвонил в звонок. Открыл мне здоровенный детина.
— Ну? — лаконично поинтересовался он.
— Скажите, милый юноша, а этот дом виден магглам, или он огражден чарами, мороком и прочими излишествами?
Детина переступил с ноги на ногу.
— Тебе чего?
— У тебя в роду, могу поспорить, затесались тролли, — задумчиво произнес я и вынул палочку из кармана, чтобы...
— Экспеллиармус! — детина ловко поймал метнувшуюся к нему палочку. — Значит так, господин: если вы по делу, так прямо и говорите, по какому и к кому, если просто так — проваливайте подобру-поздорову, у нас здесь частная собственность, принадлежит она почтенной старой леди, и даже то, что вы, господин, — Гарри Поттер, не дает вам права всяческие чудачества здесь творить.
Через полминуты я перестал хлопать ресницами.
— Все же это волшебный дом. Прости, друг, мне нужно поговорить с леди Гришем.
— По какому делу?
— По личному, — старательно улыбнулся я. — Ну так что?
— Нет их, уехали по делам. Приходите через недельку-другую.
— Послушай... как там тебя? Послушай, мне нужно только узнать, что это за место.
— Частная собственность, вон табличку почитайте.
— Что здесь происходит по средам и пятницам? — рявкнул я, выходя из себя.
Детина поудобнее перехватил палочки, мою и свою.
— В толк не возьму, о чем вы говорите, господин. Вам лучше уйти.
— Так, слушай, — я схватил его за грудки. — «Зеленые рукава». И если ты сейчас еще раз заявишь, что в толк не берешь, клянусь, я...
— Что же вы сразу не сказали, господин? — отозвался детина, спокойно отдирая меня от себя. — Начали бы с пароля, а не со всяких там непоняток. Они по вечерам собираются, в восемь. И вход не отсюда, у нас с другой стороны парадный. Вечером и приходите.
— Спасибо.
Детина протянул мне палочку.
— Да не за что. Вы только одежду другую наденьте, у нас с этим строго. И пароль не забудьте повторить, я-то вас запомнил, пропущу, но сегодня вечером Дерек дежурит, он с вас обязательно пароль стребует.
— Что за одежда?
— Совсем новичок, да? — подмигнул детина. — Мантия нужна бордовая с капюшоном, чтобы лица вашего никто не видел. Хотя... — он понизил голос. — Видеть все видят, чай не балбесы, понимают, на что идут и зачем. Просто для этого, для пиетета, что вроде как скрытно у нас все, анонимно.
— Спасибо, — еще раз поблагодарил я, кивнул и отправился восвояси.
Хреново-то как... тайных обществ мне только не хватало.

Я думал послать Рону Патронуса, потом решил пойти к нему сам. Не то, чтобы была такая уж необходимость в Патронусах в Министерстве Магии, где мы с ним оба работаем, просто мы с Роном договорились давно, такой немного глупый прикол у нас был: когда нужно о чем-то важном поговорить, мы отправляем друг другу Патронуса. Прямо через этажи и кабинеты. Прикольно. Рон обнаружился в своем кабинете, заваленный отчетами по самый свой веснушчатый нос. В последнее время ему приходилось в основном текучкой заниматься, что его нервировало до крайности, ему ведь всегда больше нравилась оперативная работа. Когда я вошел, он грыз кончик карандаша и ругался.
— Гарри, привет, только не мешай мне, посиди немножко, я сейчас. — Он, не поднимая головы, с такой силой взмахнул пером, что брызги полетели во все стороны. — Ты только послушай: «А потом тело совершило противоправное действие, оказавшись живым (в просторечье — зомби) и накинувшись на ав. Беббинса, в результате чего у того свело палец, и его палочка ударила заклинанием Конфундуса, что по объективным причинам не является его виной, потому что, как было сказано выше, сильная судорога не позволила Беббинсу опустить палочку». Слушаешь? Мозги еще через уши не вытекли? У меня вроде уже да. А это только седьмой отчет, а их еще двадцать, и скоро я аппарирую к Дину и придушу его, засранца, чтобы не давал своим остолопам писать отчеты!
Дин у нас традиционно занимался с новичками. Это нигде не обговаривалось, но выпускники школы аврората сами тянулись к нему, доверяли, а Дин любил с ними возиться. Он, наверное, самый добродушный из нас и сходится с людьми легко.
Я притянул к себе пару папок, Рон взглянул на меня с благодарностью. Вдвоем мы с ним промурыжили еще пять отчетов, потом я закурил, Рон быстренько вскипятил чайник и сбегал за печенюшками в соседний отдел.
— Медовое и ореховое, мое любимое, — проворковал он, красиво раскладывая добычу на тарелке. — Гермиона опять одни хлебцы со злаками всучила, я не знаю, сколько это еще продлиться, но помирать с голоду не намерен. Что-то серьезное? — он испытующе взглянул на меня. — Нет, ты бы тогда сразу сказал. Только не похоже, что просто поболтать пришел, рожа у тебя странная. Ну, Гарри?
— Я пока не знаю, — мне все вдруг показалось глупым и нелепым, наверное, родное лицо Рона, уютные чаепития и все такое сказались. Ну разве вяжется вся моя жизнь — спокойная, счастливая — со всякими... со всяким...
— Помнишь вечеринку у Малфоев?
— И тебе наш друг что-то не то сказал?
— Да я с ним вообще не пересекался, Рон, тут другое.
Я начал перебирать бумаги на столе.
— Ну давай, не мнись, Гарри. Что случилось?
— Ты знаешь, я этого не стал бы говорить, если бы не был уверен. Но я уверен, — я собрался с духом. — Рон, ты можешь узнать у Гермионы, чем Джинни занимается по средам и пятницам?
— Так, — Рон отставил чашку и откинулся на стуле, буравя меня взглядом. — Гарри, расскажи по порядку, что произошло. В чем ты подозреваешь Джинни?
— Да ни в чем я ее не подозреваю.
— Подозреваешь, подозреваешь. Ты что-то узнал на вечеринке у Малфоев?
— Рон... в общем, есть такое общество, оно тайное, называется «Зеленые рукава». Мне кажется, Джинни тоже знает о нем, и даже бывает там каждую среду и пятницу.
— А что такого происходит в этом тайном обществе? — медленно сказал Рон.
— Я не знаю... Рон, она уходит из дома по средам и пятницам, говорит, что на тренировки, но в том-то и дело, что ее не бывает на тренировках, я проверял, — я снял очки и потер переносицу. Было противно вспоминать понимающую улыбку Людо Бэгмена, тренера Ирландской сборной по квиддичу, на чьи тренировки якобы ходит моя жена. Он сказал, что Джинни не появляется уже полгода, и матчи им комментирует другая девушка. — Я не знаю, что происходит, Рон.
— При чем здесь Гермиона?
— Что?
— Ты говоришь: спроси у Гермионы. Ты думаешь, что Гермиона что-то знает о Джинни.
Уши Рона медленно заливала краска, и мне это совсем не нравилось.
— Да, мне так кажется.
— Слушай, Гарри, — Рон наклонился ко мне. — Нет ничего, в чем можно подозревать Джинни. Слышишь — ничего. Я не знаю, кто тебя это внушил, зачем он это сделал, но только не думал, что ты окажешься таким козлом и поверишь.
— Я знаю, что я козел, Рон. — Я не отрывал от него взгляда. — Знаю. Однако Джинни состоит в каком-то обществе, это факт. Ты мог хотя бы он ней побеспокоиться, мало ли...
— А ты разве о ней беспокоишься? Вроде как о себе, нет? Ну да ладно, понял я все. Проверю этих твои рукава... но ты, наверное, все по своим каналам и без меня проверял? — он взглянул на меня и удовлетворенно кивнул. — Проверял. Тогда, Гарри, все. Гермиону я ни о чем просить не стану, сам понимаешь. А тебе советую — прекрати дурить. Поговори с ней. Уверен, она все объяснит.
— Рон, она не хочет говорить. Она выкинула визитку этого общества, как только увидела ее у меня в руках, перевернула мой кабинет вверх дном. Она знает, что я знаю, и боится этого.
— Не дури, — жестко оборвал Рон. — Мы говорим о Джинни, а не о какой-нибудь нечистой на руку бабе, не забывай. Пообщайся с ней, выскажи ей все начистоту. И мне скажи: кто тебе все это рассказал? С чего вообще началась эта хренотень? Малфой, да?
— Я же говорю, Малфой здесь ни при чем! — воскликнул я. — Рон, послушай, я не знаю, что происходит, но то, что что-то происходит — это точно, ведь меня, считай, предупредили и...
Я осекся. Мир рухнул. Такая банальщина, я сам никогда не верил, что когда-нибудь скажу или подумаю такое, эти слова более подходят эпическому герою, стоящему по колено в трупах. Но мир действительно рухнул, скончался у меня на глазах. Я увидел на столе Рона папку. Я не замечал ее раньше, честно. Обыкновенная лиловая министерская папка. Только пока Рон двигал чашки, она завалилась в щель между тяжелым формуляром графика дежурств и какими-то свитками пергамента, завалилась и распахнулась. Там были письма, я не разглядел, что в них написано, мелкий убористый почерк. А еще была визитка. Знакомая визитка с бордовыми надписями. «Зеленые рукава».
— Кто тебя предупредил?
Я моргнул и вновь уставился в лицо Рона. И увидел в нем то, чего не замечал раньше. Страх.
— Рон, значит, ты мне не поможешь?
— Кто тебя предупредил?
Я встал и аккуратно закрыл за собой дверь.

Мне не хотелось больше оставаться в Министерстве, я решил попросту забить на работу. Трейси, моя секретарша, закидала меня делами, почтой, срочными звонками и встречами, но я вежливо велел ей отстать, надел мантию и аппарировал на Гриммуальд Плейс. Я сто лет здесь не появлялся, дом целиком и полностью был на попеченье Кричера, уж не знаю, следил ли он за порядком. Мне надо было подумать. Подумать-подумать, и о многом.

Кричер не следил. Дом напоминал Визжащую хижину, в нем было так же темно и страшно. Бесценные ковры покрывал слой пыли толщиной с кирпич, мои ноги тонули в нем, зато миссис Блэк меня не услышала и продолжила спать за шторкой на портрете. Я пробрался в гостиную, придвинул кресло к окну и закурил. Камин затапливать не стал, равно как и зажигать свет, потому и просидел здесь весь вечер так, словно меня не было, словно я призрак. Смешно поверить — призрак, призрак, меня нет, я невидим, ну точно под мантией-невидимкой прячусь. Мантией вот как раз можно воспользоваться, проникнуть в этот особняк и узнать все. Или домой к Рону прийти невидимым. И что я ему сделаю? Нет, если уж воевать, то с открытым забралом. Я ведь и приглашение, считай, получил и от Дафны, и от того верзилы-охранника. Джинни и Рон... они оба что-то знают, что-то скрывают и боятся этого. Джинни и Рон. Мой мир рухнул, а осколки можно свободно загнать себе под ногти, потому что это невозможно, невозможно, чтобы Джинни... И Рон. Я вдруг почувствовал, что глаза подозрительно щиплет. К черту. Меня все достало, кто бы знал, как достало! Я раздавил сигарету о стол, с удовольствием ощущая, как пепел жжет пальцы, вскочил и вылетел из дома номер двенадцать на Гриммуальд Плейс, шарахнув напоследок дверью так, что с потолка осыпалась штукатурка, а миссис Блэк зашлась в приступе истеричного кашля.

Я пришел в особняк вечером. Сначала, конечно, облазил весь дом в поисках бордовой мантии с капюшоном, ведь должна была она быть, раз Джинни... не нашел. На сердце немного отлегло. Хотел снова пойти к Рону, набить ему морду, потом решил, что пойду, когда выясню, что же в этом особняке вечерами творится. Но мне еще нужна была мантия. В итоге поступил просто: трансфигурировал свою старую парадную, которую еще в школе на Святочный бал надевал, в нечто жуткое и с огромным капюшоном, переоделся, капюшон опустил на глаза. Посмотрел на себя в зеркало. Этот молодец в отражении не имел со мной ничего общего, теперь даже ранняя седина на висках и круглые очки не выглядели так бюргерски зажиточно, как я давно привык. Более того — в глазах появился блеск, нехороший, скажем. Словно Поттер вновь на тропе войны, хоть статую с меня ваяй... Мелькнула кошмарная мысль напялить маску, но тогда один в один стал бы похож на Пожирателя, разве что не черного.

Когда я, следуя дневным указаниям охранника, обошел особняк и оказался перед парадным входом, сначала решил, что это шутка. Вепри. По обе стороны от дверей высились огромные каменные вепри, к самим дверям вела лестница, а двери... да, так и есть, двери были точь-в-точь, как вход в Большой Зал Хогвартса. Хмурый субъект, подпиравший правого вепря, молча преградил мне дорогу, когда я, словно в наваждении, тронулся вперед.
— Чудесная ночь, не так ли, Дерек? — быстро сориентировался я.
Дерек продолжал пялиться на меня.
— «Зеленые рукава».
— Проходите.
Я проследил за ним взглядом, когда он освобождал мне дорогу, и толкнул двери.

Я оказался в просторном холле, залитом тусклым бордовым светом, и не успел оглянуться, как ко мне подскочила милая пожилая дама, боюсь, та самая леди Гришем, и попросила отдать ей палочку на временное хранение. Просьба была вежливой, однако отказа она не предполагала –, это чувствовалось, и остро, поэтому я, поколебавшись, отдал свою палочку, которую дама тут же спрятала себе за корсаж. Она очаровательно улыбнулась, сложила руку калачиком, и я, чувствуя себя полным идиотом, позволил увлечь себя куда-то вглубь дома. Ах да, мне завязали глаза. Не знаю, как я позволил, наверное, у меня слабость к вежливым старушкам.
Мы вошли в какой-то зал, и меня затопила волна голосов, смеха и песен, и неясных звуков, которые я сначала не мог опознать. Леди Гришем не стала снимать с меня повязку, усадила на мягкий диван и пожелала... я идиотски заржал. Пожелала «крепеньких силенок и доброго сердечка». Беда с этими свихнувшимися бабушками. Я поднял руку, чтобы снять повязку, но мое запястье перехватили чьи-то прохладные пальцы, и меня не сильно, но уверено толкнули на спинку дивана. Я даже дернуться не успел, как мои губы раздвинул чей-то язык, нахально прошелся по зубам и деснам, быстро, словно даже крадя. Облизнул нижнюю губу. Исчез. Я сдернул повязку, но никого рядом уже не было, разве что... Ох ты, Мерлин! Я забыл о таинственной воровке поцелуев, потому что теперь увидел, что тут творилось, откуда эти звуки. Люди в бордовых мантиях, разного пола и возраста, знакомые и незнакомые, занимались тем, что яростно доставляли друг другу наслаждение. На любой манер, на любой вкус. Зал, размерами мало уступавший приемному залу в Министерстве, был задрапирован тяжелыми бордовыми тканями, всюду стояли эти диваны, а еще в воздухе витал сладковатый крепкий одуряющий запах, и им хотелось дышать и дышать. Какой-то наркотик, ну да. Уши терзала ритмичная музыка, а люди вокруг... ну они не стонали тут все, все же это... Я сглотнул. Недурно высший свет развлекается, нам бы так, еще бы быть уверенным наверняка, кто из них кто, потому что в полумраке и обознаться легко, хотя, впрочем, зачем знать? Не мое дело. Вон тот, худощавый, точно Малфой. И опознавать не надо – точно он. И кому принадлежат черные ладони, мнущие его затылок, тоже угадывать особо не приходиться. Не мое дело. Я, опустив капюшон чуть ли не до подбородка, поднялся с дивана. Пригляделся, до рези щуря глаза, пригляделся, по крайней мере, к тем, у кого лица оказались открыты. Вот сейчас бы палочка пригодилась, сейчас бы простенькое «Акцио, Джинни!», и все бы и узналось, разгадалось и развеялось, твою же мать. Оттолкнул какую-то девицу, приставшую ко мне с мокрыми поцелуями, залез с ногами на диван, чтобы обзор был лучше. Ну не ходить же мне от пары к паре, не снимать же каждого мужика или бабу друг с друга...
— Герой, ты не расстраивайся. Милый.
Я опустил глаза и увидел, что на диван присела не, кто иная, как Дафна. На ней тоже была бордовая мантия, которую я уже начал тихо ненавидеть.
— Спускайся ко мне.
Спрыгнул и плюхнулся рядом с ней.
— Привет, Дафна, отлично выглядишь, рад тебя видеть! — жизнерадостно завопил я, а затем притянул ее за локоть и встряхнул. — Какого дьявола здесь происходит?
— Стоило мне на пять минут отлучиться, а ты уже занервничал, — пожала плечами Дафна.
— Где Джинни?
— Откуда мне знать?
Я еще раз встряхнул ее.
— Зачем ты привела меня сюда?
— Ты сам пришел, никто тебя не тащил. Хочешь выпить? Здесь запрещено курить, некоторые неаккуратно ведут себя, прижигают партнеров, того гляди следы останутся, — спокойно смотря на меня, говорила Дафна. Я поймал себя на мысли, что вглядываюсь в свое отражение в ее глазах. — Но можно заказать дельфийское вино или абсент. Если очень хочешь, могу принести вильфииин — напиток, достойный королей. Его готовят из молока женщин, яда индийских кобр и отвара листьев коки. По вкусу добавляют тыквенный сок, а переводится он как...
— «Вывихнутый локоть Вивианы», или тому подобная чушь.
— Не совсем, — улыбнулась Дафна. — Вильфииин — это медленная смерть, ведь если чуть спутать с дозировкой молока, умрешь медленно и мучительно.
— Великолепно, — отрезал я. — Так как насчет моей жены?
— А что насчет твоей жены? Она не здорова?
— Прекрати, ты прекрасно понимаешь, о чем я. Где она?
Дафна чувственно потянулась.
— Ты же живешь с ней, не я.
— Что это за общество?
— А ты как думаешь?
— Джинни здесь, да?
— Послушай, — Дафна ласково провела прохладной ладонью по моему лбу. — Ты так расстраиваешься... правда, не стоит. Вон смотри, к нам уже мальчик идет, думает, что я тебя не устраиваю.
Я хмуро воззрился на жеманного юношу, чье лицо узнавать не хотел ни за какие коврижки. Юноша подошел к нам, даже попытался присесть, но был отправлен мощным нокаутом на пол. Я чувствовал, что еще немного, и я начну крушить все подряд.
— Гарри, ну зачем ты так? — Дафна ногой поддела подбородок юноши. — Понимаешь, у нас здесь принято заключать пари. Мы не хотим, чтобы наше общество очень уж распространялось, но новым членам всегда рады — знаешь, что-то вроде коллекции, и нам лестно, что в «Зеленых рукавах» состоят видные волшебники, ты даже не представляешь, какие известные и добропорядочные.
— Ты говорила насчет пари?
— Ну, это девичье, — мило улыбнулась Дафна. — Мы иногда с девочками решаем, кто же нам нужен здесь. Вроде развлечения. Иногда в подобном духе балуются и мальчики. Джинни сказала, что ты не купишься, я же — что купишься и еще как.
Я откинулся на диване. Молча наблюдал за улыбкой Дафны, становящейся все шире и шире. Я, конечно, мог... как же мне этого хотелось, кто бы знал! Я мог вызвать сюда отряд авроров, чтобы зачистить весь этот клоповник, сорвать маски с чертовых извращенцев, а потом навешать на них всех собак, обвинить в чем угодно, Перси поможет найти в чем, просто потому что так хочу. Вот только я этого не сделаю.
— Вы заключили пари на меня?
— Ну да, милый Гарри, — она похлопала меня по руке. — Я должна была привести сюда великого Гарри Поттера. Сначала, разумеется, лечь под тебя, потом привести, но не суть важно. Просто так вышло, что мне этот план не понравился. Джинни не этого хотела, не собиралась она тебя в коллекцию «Зеленых рукавов» добавлять. И мне не понравилось, не люблю, когда меня используют.
Я помолчал.
— Зачем ты меня целовала?
— Понравилось? Как ты угадал? Подглядывал?
— У тебя духи ужасные, блевать тянет.
— Ясно, — она приблизила ко мне свое лицо, почти касаясь губами моих губ. — Мистер Стрипотт по секрету сообщил мне, что счета одного господина заморожены. Данный господин занимает неплохую должность в Министерстве и обвиняется в финансовых махинациях, которые он осуществлял благодаря своему служебному положению. — Она отодвинулась и отпила зеленоватый напиток из бокала, который только что наколдовала. — Настоятельно рекомендую проверить свой баланс.
— Ты хочешь сказать...
— Ага.
— Но я ничего не крал!
— Гарри, да не ори ты так, — она притянула меня к себе. — Лучше подумай, кому это выгодно. Похоже, на тебя началась облава.
— В результате которой... Дафна, что ждет меня в результате?
— Откуда мне знать? — она хрипло рассмеялась. — Поищи, кому это выгодно.
— Джинни... — начал было я.
— Необязательно, — спокойно оборвала Дафна. — Только побереги свою жизнь, прошу тебя.

В ту ночь я ждал Джинни до последнего. Она так и не появилась, и утром мне пришлось уйти на работу, куда в районе обеда прилетела наша сова с посланием от Джинни, в котором она просила не обижаться за то, что не ночевала дома, потому что ей срочно нужно было помочь с одним делом Флер. Что за дело, она не написала, но я и так знал, что все это ложь. Я заперся в своем кабинете, приказав Трейси никого не пускать. Она и не пускала, даже Рона, который с утра рвался ко мне уже дважды.

Я начал с проверки своего баланса, и сообщение из Гринготтса не заставило себя долго ждать: мои счета действительно были заморожены, более того, гоблинами была назначена комиссия по расследованию моего случая. Это значит, что скоро все мои дела за последние месяцы будут проверены самым тщательным образом, и я даже не сомневался, что они что-то найдут, ведь понятно же, что все это грандиозная подстава. У меня приступ паранойи, но кому-то нужно от меня избавиться. По правде говоря, такое нужно многим, и я бы как-нибудь пережил, вот только никогда не думал, что и Рон с Джинни окажутся замешены во всем этом. И я решил, что не знаю, что делать. Нет, счета — хрен с ними. Только словно льдинка размером с хороший кулак провалилась куда-то на дно желудка, и теперь холодила меня всего изнутри. А Рон отказался говорить с Гермионой... а Джинни с Гермионой проводят много времени... Гермиона точно знает, что делать. Ну, всегда ведь знала. Я вскочил из-за стола, распахнул было дверь, заставив Трейси вздрогнуть от испуга... потом передумал. Не надо мчаться к ней через этажи, мало ли, люди и так смотрят с подозрением, хотя чихал я на их взгляды. И все равно. Я огладил мантию и сел обратно за стол. Написал изящную записку: Гермиона, мол, очень нужно поговорить, сложил пергамент конвертиком и запустил в специальное окошечко над дверью.
Пока Гермиона добиралась, думал, как бы успокоиться, не сорвавшись в истерику. Я не был напуган, между прочим. Я ведь не верил особо во все это, в тайные общества, где трахаются друг с другом ближайшие знакомые, где Джинни трахается, и Дафна заодно, в то, что Рон что-то скрывает и боится меня, что против меня завели дело, что я остался без средств к существованию, а Джинни хочет меня убить. Не верил.

Она вошла без стука, уверенно и деловито. Гермиона не любила министерские мантии, ходила по-прежнему в джинсах. Вообще многие из наших не любили, ни я, ни Рон, ни Дин, Перси только всегда идеально правильно одевался. Я улыбнулся ей и вдруг вспомнил, как она обжималась с Малфоем на приеме. Улыбка моя превратилась в ухмылку.
— Привет, что случилось? — спросила она, внимательно наблюдая за мной.
Можно подумать, будто Рон ей нашептал, что я конченый отморозок, ага.
— Ты только не говори, что я все придумываю, что мне кажется, и нужно пойти разобраться. Все это я сам знаю, — без предисловий начал я. — Гермиона, я, может, и выдумываю, но не все, ты ведь всегда была за логику, так что поймешь. Есть доказательства, и мне нужен твой совет.
Гермиона села на краешек стола.
— Ты меня пугаешь. Давай выкладывай.
— И еще не думай, что я бы стал... просто, похоже, я остался совсем один. Ты вот меня не бросила, помнишь, когда никого рядом не было, может, ты и поймешь? В общем, я бы не позвал тебя, если бы знал, что происходит.
— Ну? Вступительная часть закончилась, Гарри, продолжай: так что случилось?
— Не знаю, с чего начать, — проворчал я.
«Может быть, с того, что гоблины заморозили мои счета и счет моих родителей? Или с того, что Джинни мне изменяет, а лучший друг предал меня? Или может быть — Джинни хочет меня убить?»
Гермиона молчала.
— Я... столько времени прошло, лет, а теперь я совершенно случайно узнаю, что есть некое общество для тайных утех кого ни попадя, Джинни в него вхожа, Рон вроде тоже. И знаешь, что самое паршивое? — я глупо хихикнул. — Они не хотят даже попытаться объяснить, что происходит, будто я враг или тупица. Вдобавок ко всему выясняется, что Джинни что-то задумала, и мне советуют быть осторожным.
— Кто советует? — хрипло спросила Гермиона.
— Ну какая разница, это не важно. Мне надо, чтобы ты проверила по своим каналам, кто стоит за моим делом в Гринготтсе. Я, конечно, глава аврората, но ведь вся проблема в том, что за мной теперь следят, за каждым шагом наблюдают, и мне очень проблематично будет самому пробивать информацию в банке, тем более, у гоблинов я и так еще со школьных времен, так сказать, на заметке: они ведь не простили ограбления и угона дракона, как им не объясняй.
— Как ты помнишь, банк мы грабили вместе.
— Но не тебя же обвиняют в мошенничестве.
— Хорошо, — Гермиона осторожно провела ладонью по моему лбу. В ее глазах читалась забота и что-то еще, чего я понять не мог. — Мне нужны все документы: иск против тебя, официальное письмо, где тебя уведомляют о заморозке счетов, основание, на которое ссылается банк, сообщение о рассылке писем — тебе, департаменту магического правопорядка, отделу внутреннего контроля, приказ последнего о назначении комиссии, которая займется служебным расследованием, а также уведомление Гринготтса о назначении собственной комиссии.
Я поперхнулся.
— Гермиона, ты серьезно?
— Как никогда.
С ума сойти.
— Где я все это найду? Я только сейчас по записке к мистеру Стрипотту убедился, что остался без средств к существованию.
— Ты хочешь сказать, никаких официальных бумаг не было? — медленно проговорила Гермиона.
— Ну...
— Гарри, нельзя же быть таким наивным! Мало ли что тебе могли сказать, написать! Юридическую силу имеет только бумага с печатью и подписью ответственного лица. А ты уже собрался в мошенники заделаться! Я сегодня же свяжусь с банком. Только ты мне скажи, и честно — кто тебя вообще надоумил, что все вокруг враги? Что это за советы? И Джинни — что ты говорил о ней?
О Джинни, если я и мог что-то кому-то сказать, так это Рону. И то не все, и уж точно не такое.
— Джинни, боюсь, знает что-то, о чем не хочет рассказывать мне. Я хочу сказать... в общем, Гермиона, мне как-то легче и понятнее со счетами разбираться, с проверками, со слежкой, чем с тем, что у нас происходит с Джинни. Я пока не могу.
Сказал — и тут же пожалел. Лишнее, лишнее, оно только нас с Джинни касается, оно вовсе не для ушей Гермионы, пусть даже она моя лучшая подруга.
— Гермиона, вообще это все ерунда, — я неопределенно повел рукой в воздухе, сам себя считая придурком, каких мало. — Встретимся тогда вечером. Сможешь узнать?
— Да, конечно, — рассеянно отозвалась она. — Ты с Роном говорил? Хотя, глупости, ты ведь только что сказал, что говорил... Почему ты считаешь его предателем? Что он сделал, Гарри?
И вновь я почувствовал неловкость.
— Поговори с ним сама.
— Ага, и что я ему скажу?
— Спроси про общество «Зеленые рукава».
— Ну что ты все заладил: «Рукава, рукава!» — всплеснула руками Гермиона и соскочила со стола. — Вообще-то это древняя песня, сонет или любовный стих, по преданию написанный королем Генрихом для своей возлюбленной Анны. Довольно легкомысленного содержания, если ты понимаешь, о чем я. Что это за общество такое?
Мне показалось, или в ее глазах действительно мелькнула паника?
— Как раз под стать стиху, если ты права.
— И Рон...
— Я не знаю. Ему просто известно про общество, но когда я заговорил о нем, он и виду не подал. Хотя визитка «Зеленых рукавов» у него тоже есть.
— Тоже? Гарри, откуда ты ее взял?
— Да разве это важно? — я, сам не понимая, почему, все больше и больше злился. — Вы с Роном только выпытать хотите, кто мне визитку дал, кто насчет Джинни намекнул, кто про счета рассказал! Зачем вам?
— Потому что это, по меньшей мере, странно, что ты так легко прислушиваешься к мнению чужих людей. Разве не очевидно, Гарри? — щеки Гермионы пошли алыми пятнами. — Ты поверил бог весть кому на вечеринке у Малфоев и теперь начинаешь подозревать всех нас.
Я помолчал.
— Маггловский король?
— Что?
— Стих про рукава сочинил маггловский король Генрих?
— Ну да, — с запинкой ответила Гермиона. — Вообще-то королей-магов никогда не было, если не считать Утера Пендрагона, разве ты не помнишь из истории магии? Гарри, при чем здесь...
— А не при чем, — я пожал плечами и отвернулся. — Спасибо, что зашла.
— Гарри, ты что! — она схватила меня за плечи и попыталась развернуть к себе. Но я ее оттолкнул. Хотелось верить, что сильно.
— Уходи, пожалуйста.
— Гарри!
— Я ни словом не упомянул о Малфое и его вечеринке. Однако ты знала.
— Господи, ну и что?
— Иди и дальше советуйся с Роном. Ты ведь советовалась? Потому так долго поднималась. Он все тебе рассказал, и теперь вы оба... как преграда. Вы ограждаетесь от меня. Я отдельно, а вы вместе, словно знаете, что все во мне вам чуждо, если ты понимаешь, а ты понимаешь, у меня сомнений нет.
— Гарри... — прошептала она за моей спиной.

Меня обложили, преградили все пути к спасению. Это неприятно, спору нет.
Я немного поругался, поорал, права отстаивать свои пытался — меня быстро и грамотно зарубили. Банк действительно начал на меня облаву — действительно, потому что официальные бумаги по первому требованию стали поступать чуть ли ни ежечасно, и в каждом письме удручающе вежливо растолковывалось, в чем именно я был не прав, почему Гринготтс не может продолжить обслуживание моих счетов, почему отказывает в возможности забрать вклад, почему считает нужным начать расследование и так далее. На оперативке Перси, этот жлоб Перси, сухо объявил о создании комиссии для проведения внутренней проверки в связи «с неблаговидным поведением одного нашего сотрудника». Рон таращился на меня, я хотел его придушить за то, что он так таращился. А кое-кто из коллег завел привычку спешно обрывать разговор, стоило мне подойти, или перешептываться, или прятать глаза, если я оказывался поблизости. В общем, все всё знали и заранее предали меня анафеме. Кингсли вот-вот вызовет к себе, даже сомнений нет. Один мистер Уизли мужественно жал мне руку, втягивал в разговоры и изо всех сил старался вести себя, как ни в чем не бывало, от чего мне становилось еще гаже.

После недели мытарств я решил идти на поклон к Биллу — было чуточку унизительно просить человека, по общественному положению куда ниже, ходатайствовать за меня, однако раз друзья меня бросили, другого выхода я не видел. Билл, конечно, был любимым братом Джинни, потому о «Зеленых рукавах» я благоразумно решил умолчать, однако неожиданно он сам завел разговор об этом.
— До меня дошли слухи, что ты появлялся в некоем обществе утех. Ты что, тоже повелся на эту новинку?
— Если учесть, что я, похоже, последний, кто об этой новинке узнал, — то, да, повелся, — с вызовом сказал я.
— Только не увлекайся, — спокойно продолжил Билл. — Насчет твоего дела я все уже выяснил. Тебя внесли в так называемый серый список, а счета временно заблокировали — управление Гринготтса так поступает, если у руководства возникают подозрения в добросовестности клиента по отношению к банку. Заметь, решение управления не зависит от политической обстановки и общественного статуса клиента, а также от величины его счета, значение имеет лишь безопасность банка. Так, в свое время заморозили счета Людо Бэгмена за его махинации на Чемпионате мира по квиддичу, а, например, фамилия Лестрейндж была и остается одной из уважаемых клиентов банка, несмотря на то, что права на счета и сейфы семьи предъявить больше некому.
— Да, я уже понял, что рыпаться бесполезно и идти качать права как Герою магического мира — тоже.
— Клиентов вносят в серый список обычно по сообщению надежного источника, Гарри, — игнорируя мое замечание, проговорил Билл.
— Ты хочешь сказать, кто-то стуканул на меня?
— Именно.
— Можешь узнать, кто?
— Я попробую. Гарри, ты учти, что гоблины Гринготтса вообще-то не склонны к чрезмерной доверчивости и непродуманности решений. Если они пошли на то, чтобы обвинить тебя в мошенничестве, значит, у них есть доказательства, — Билл устало потер переносицу тонкими пальцами. — Либо источник был супернадежный, такой, кому они доверяют, как себе, либо они, действительно, вскрыли что-то из твоих дел.
— Ты ведь сам говоришь, что гоблины не склонны к доверчивости. Тот, кто меня подставил, наверняка что-то им предоставил — может, сфабрикованное дело, может, свидетельства, я не знаю...
— Ну, с этим предстоит разбираться тебе, — твердо сказал Билл. — Я попробую выяснить, кто источник. Как в Министерстве? Что говорит отец?
— Идет служебная проверка, они обыскивают мой кабинет и проверяют почту. Собирают сведения о моих связях. О результатах пока не сообщают, но Рон вчера остановил меня у лифта и сообщил, что они что-то нашли. Вроде как предупредил, только не пойму, зачем, ведь, что конкретно нашли, он так и не сказал. Мистер Уизли держится, как обычно, только все равно видно, что он растерян.
Билл испытующе смотрел на меня и молчал. Мне его молчание и взгляд не нравились, как и многое в последнее время, но поговорить мне больше было не с кем, потому я продолжил, больше стараясь для себя, чем для слушателя:
— Все так слаженно, дружно началось. Стоило мне пойти на эту чертову вечеринку, как жизнь перевернулась с ног на голову. Словно сговорились все, обложили по полной. Я даже Рона с Гермионой потерял. Все это похоже на борьбу за выживание, только с кем я борюсь, я не знаю. Да мне плевать вообще-то, Билл. У меня все было все настолько хорошо, весело, прекрасно, что перестало казаться настоящим. Словно я во сне или в сказке жил, или, допустим, как в компьютерной игрушке – все у меня было запрограммировано: герой идет вперед, берет все, что пожелает, и живет долго и счастливо до конца дней своих. У Лили такая есть, называется «Построй счастливый мир для хоббита Агги». Вот я и был хоббитом Агги. Игрушкой. А сейчас... вроде бы все рушится, а, Билл? Меня это злит, ты бы знал, как злит, а еще я растерян и напуган, потому что оставаться совсем одному давненько не приходилось. Но, знаешь, дышится легче. Когда найду того, кто все это затеял, я, пожалуй, пожму ему лапу, прежде чем придушить.
Лицо у Билла было настолько растерянным, что мне даже стало жалко деверя. Я похлопал его по плечу.
— Ты лучше расскажи все, что о «Зеленых рукавах» знаешь.
— Не сказать, что много, — справившись с собой, сказал Билл. — Есть такое общество, где пресытившаяся публика может порадовать себя изысканными забавами. Меня как-то приглашали, ну знаешь, как это бывает, — в непринужденной обстановке кое-кто расслабился и начал нести лишнее. Мне это показалось любопытным, но лишь с практической точки зрения — одно вскользь упомянутое имя принадлежало нашему видному клиенту. Как выяснилось, этих наших клиентов там до хрена, впрочем, как и работников Министерства, причем, не самых последних. Я никогда не занимался шантажом, но тут, признаюсь, искушение было страшным — представляешь, как бы отреагировала наша добропорядочная общественность? Однако решил повременить, и правильно сделал — общество оказалось с душком. Информации точной нет, и не будет, наверняка, уж больно высокие у него покровители, но лично я думаю, что кто-то, состоящий в нем, как раз и занимается шантажом. В любом случае я оставил это.
Я поднял брови, и Билл, бросив на меня короткий злой взгляд, вскрикнул:
— Да, оставил! В конце концов, это не моего ума дело. Я мог бы, конечно, проследить за перемещениями крупных сумм и сопоставить кое-что с кое-чем, однако я не буду этого делать. Слишком опасно, слишком крупные фигуры в игре, меня проглотят и не заметят.
— А если я скажу, что мои беды начались с «Зеленых рукавов»? Что Рон тоже знает об обществе и что он что-то замышляет? А если скажу, что и Джинни...
— Ничего не хочу слышать, — отрезал Билл. — Ваши отношения с Джинни касаются только вас двоих. Да и не способна Джинни сделать что-то, что причинит тебе вред, об этом ты прекрасно знаешь. А у Рона может быть свой резон. Ты об этом не подумал? Или, по- прежнему, считаешь, что на тебе свет клином сошелся? Рон работает в аврорате, он вполне может вести собственное расследование.
— Он обязан держать меня в курсе, как своего непосредственного начальника! — рявкнул я.
— Да, конечно, — кивнул Билл и сложил руки на груди. — Конечно. Если только он не уверен, что ты тоже во всем этом замешан.
Вот и поговорили.

Так получилось, что я не пошел домой. Не хотелось мне. С недавних времен я завел привычку ночевать прямо у себя в кабинете. Хорошая, прямо скажем, привычка, но сегодня в Министерство я тоже не потащился. Меня ждал неспешный ночной полет на север Англии, где на пустоши, оградясь от всех мощными чарами, проживала чета Гринграссов-Стрипоттов.
Я даже не думал, что меня пропустят, прилетел, потому что ничего лучше не придумал, однако барьер при моем приближении исчез, и Молния с легкостью пересекла границу над границей владений Дафны и ее супруга. Выходит, меня ждали. Я приободрился.

Вереск тянулся подо мной сплошным темно-лиловым пятном, я устал смотреть на него. Не знаю, зачем Дафна ждала меня.

Я направил метлу к пологому, открытому всем ветрам склону, на котором темнел дом Дафны Гринграсс. Наверное, предполагалось, что это будет величественный особняк, не хуже малфоевского, однако результат архитектурно-магических изысканий более походил на разорванный бомбой-вонючкой свадебный торт. Куча зданий, маленьких и совсем маленьких, облепляла огромный уродливый домище — тот походил на паука, бережно прижимавшего к себе всеми восемью лапами разные вкусности. Я долго раздумывал, где же у дома парадные двери, потом плюнул и спикировал прямо на палаточный городок, который, как позже выяснилось, оказался крытой парусиной галереей, в которой хозяйка выращивала какие-то там редкие сорта пихт.

Я нашел ее. Дверь. Она была маленькой и цвета металлик, усиленно бившего мне по нервам из-за яркой подсветки — к косяку равномерно были прибиты светящиеся крылышки фей. Мне открыли, когда я только собрался постучать. Дафна, отпивая из высокого бокала какую-то зеленоватую дрянь, непринужденно взяла меня за руку и втянула внутрь. На ней была золотистая полупрозрачная мантия, потому мне простительно, что я с полминуты просто пялился и артачился, прежде чем пойти следом.
Она провела меня в гостиную, старомодную, насквозь волшебную гостиную, увешанную паутиной с серебряными капельками росы, устланную зеленым бархатистым мхом, заставленную креслицами да пуфиками сплошь кровожадно- лиловой расцветки. Со стен на меня глядели многочисленные черно-белые колдографии, и люди, запечатленные на них, улыбались и махали шляпами, а с потолка свисала изящная люстра, казавшаяся невесомой в ажурной вязи тончайшего хрусталя, — с люстры же свисало чучело давным-давно усопшего садового гнома.
— Ух ты. Здорово.
Дафна вскинула подведенные брови.
— Нет, правда. Я впечатлен. Наверное, большого труда стоило создать такой образ. Знаешь, чтобы сразу — и под дых. Люблю увлеченных людей.
— Шутки закончились? — надменно поинтересовалась Дафна и вытянулась на одном из кресел. Крутя в тонких сильных пальцах палочку, она допивала содержимое своего бокала, потом наблюдала, как он наполняется сам собой снова. Мне выпить, между прочим, не предложили. Как и присесть. Я упал на ближайший пуфик, о чем тот час пожалел, — провалился в него как в трясину.
Минут пять Дафна молчала, продолжая рассматривать меня. Я мало-помалу начинал нервничать.
— Гарри, совсем плохо? Я могу помочь?
От неожиданности я вздрогнул. Меньше всего ожидал услышать от нее такое. И я решился:
— Расскажи мне о Джинни. Только без игр, прошу тебя, я смертельно от них устал.
— Ну, пока еще не смертельно, — снисходительно поправила Дафна. Закурила вытянутую из воздуха сигарету. — Ты кури, не стесняйся. Мне очень жаль, но я ничего не могу с собой поделать — мне нравится играть с великим Гарри Поттером. Уж не обессудь. Вот сейчас сработали чары на границе наших владений, чары, сотворенные чертову прорву лет назад моими предками, которые слыхом не слыхивали о таком явлении, как Герой магического мира, — и, знаешь, я решила тебя пропустить, хотя представь, какая угроза моей репутации: я в доме одна, муж, как в классических анекдотах, отправился в командировку, — она чувственно вытянула ногу и коснулась стопой моей ноги. Рассмеялась. — Ну не дергайся же, Гарри, я знаю, что твою трепетную нежную душу это только злит. Ты считаешь меня зажравшейся актрисой, падкой на жеманство и дешевые эффекты, — ради Мерлина, считай так и дальше, но не проси меня не играть с тобой. Я делаю это честно, мой милый.
— То есть другие, по-твоему, играют нечестно? — в тон ей ответил я.
— А как же, — она пожала плечами. — Если смотреть фактам в лицо: тебе изменяет жена, тебя ограбили, лучшие друзья кинули, а на работе на тебя началась травля. Я думаю, это нечестно.
— Ты сгущаешь краски.
— А что, это можно назвать «слегка лукаво»?
— Я о фактах. Я не видел Джинни ни с кем, и только по твоим словам она вхожа в «Зеленые рукава». Рон и Гермиона от меня что-то утаивают, но я не назову их предателями.
— Прелестно. Гарри, ты так прелестно сам себя успокаиваешь, что не могу удержаться от зависти. Я не буду ничего говорить, хорошо?
— Откуда ты знаешь, что я поссорился с друзьями? — буркнул я.
— Милый, за тобой с недавних пор ведется столь пристальное наблюдение, ты бы знал... — она мимолетно улыбнулась. — Мне крохи информации тоже перепадают. Ах, да. Тебя ведь хотят убить, Гарри, ты знал?
— И?
Дафна помолчала, потом наклонилась ко мне.
— А ты молодец, — отбросив шутливый тон, сказала она. — Придерживаешься амплуа тертого парня, героя, и все равно молодец. Ты ведь испугался, но вида не подал. Надеюсь, ты понимаешь, что на этот раз все серьезно, — знаю, твоя секретарша Трейси порой только и занимается выбраковкой писем с угрозами от твоих фанатов, но в этот раз, как видишь, одними угрозами не обошлось.
— Да, понимаю. Я другого не пойму, — я схватил ее за локоть и притянул ближе. — Дафна, откуда ты столько знаешь обо мне? Почему помогаешь?
— Ответ «я без ума от Гарри Поттера» не подойдет?
— В другой раз.
— Ну тогда... Гарри, мне просто скучно. Я оказалась в курсе событий — не спрашивай, как, тут очень легко догадаться, ведь Гринготтс и «Зеленые рукава» важная часть моей жизни, не могло получиться так, чтобы я не была в курсе. Не буду лгать, что захотела помочь по доброте душевной. А еще, как я уже как-то говорила, я не люблю, когда меня используют. Джинни меня использовала –, очень жаль, ведь пари, которое мы заключили на тебя, было таким заманчивым.
Ее глаза были совсем близко, и я знал, что не стоит в них вглядываться — глубокие, синие, утонуть в таких запросто, и не выберешься потом.
— Я не хочу, чтобы ты мне помогала, — спокойно произнес я и отпустил ее.
— Как знаешь, — хмыкнула она. — Будешь шоколадные кексы? Мне их печет соседка, милейшая леди, я уже устала ей говорить, что не ем шоколад.
— Нет, спасибо.
— Уверен? Мой муж их обожает.
— И все же я откажусь.
Дафна ласково улыбнулась и поднялась.
— Пойдем, тебе пора домой. В следующий раз нам здесь не стоит встречаться, вдруг мистер Стриппот скоро вернется, к тому же они теперь знают, где тебя искать. Пожалуй, лучше я сама с тобой свяжусь. А теперь иди. Дом у тебя под сильной защитой, туда они не сунуться, но ведь тебе еще добраться нужно, потому предлагаю аппарировать прямо из пихтовой галереи в Годрикову впадину, а дальше будешь прорываться, тут уж ничего не поделаешь. И еще один совет — я такая врушка, Гарри, я ведь только что обещала не помогать тебе! — она рассмеялась, однако глаза ее остались серьезными. — И все же еще один совет: с нынешнего дня, прежде чем приходить к кому-нибудь в гости, проверяй, не следит ли кто за тобой. Иди.

Ничего не понимая, я медленно поднялся с пуфика, вернее, выкарабкался из него. Дафна взяла меня за руку и повела к двери, совсем не той, в которую я вошел, а к неприметному алькову, из которого на галерею с пихтами вилась лесенка.
— Что происходит?
— Гарри, перестань.

Продолжение — в комментариях.