Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Тараканьи бега

Три удачи Аргуса Филча

@темы: рекомендации

---

Коллаж по "Дозорам"
Гет, Гесер/Ольга, G

---

@темы: Заяц, для хорошего настроения

---

Бабушка, бабуля, уберет волосы в пучок (волосы до сих пор как смоль черные, ни одного седого волоса), выпьет чашку чая и сядет за большой стол — кто помнит: стол-книжка, с полированной темной столешницей, громоздкий, но все равно очень уютный — и начнет писать. Что писать — оно неважно, бабуля у меня всегда писала что угодно. Книги, воспоминания, статьи в газеты, рефераты внучкам, работы в музей.
Тонкие листы альбомного формата, исписанные размашистой вязью, абсолютно неразборчивой, черкнутые-перечеркнутые, скомканные, разбросанные или наоборот сложенные в аккуратную стопку... такой творческий беспорядок казался мне невозможно милым. И сейчас кажется. Еще копирка — синяя, черная; скрепки, ручки, карандаши, с недавних пор — "зебра".
Свои рукописи бабуля еще с десяток раз переписывает, зачитывает вслух, ругается на них, рвет и швыряет скомканные листы мимо корзины... потом походит, выпьет еще чаю, выйдет во двор (чем мне нравятся двухэтажные "сталинки" — там есть маленькие дворики-садики, летом пышные-препышные от зелени), поругается/повспоминает о чем-то с соседками. Зайдет, со вздохом сядет за стол. Медленно возьмет в руки исчирканные листы.
Это ее жизнь. Статьи, книги и публикации не приносят ей материального дохода — у советских людей и в мыслях такого нет... пришли хорошие люди, попросили. Все. Зато бабуля знает — она нужна. И не просто своим внукам и детям, но и обществу. Бабуля у меня очень завязана на общественность, на работу с людьми. Она знает, что люди будут ее помнить. А такое довольно редко случается.

@музыка: "Белая гвардия" Белая гвардия

@темы: рефлексии

---

Дорогая Диана, поздравляю с днем рождения!

---

Тараканьи бега

Каждому свое

@темы: рекомендации

---

Да нормально всё

Название: Болтовня взахлёб
Автор: Весенний Заяц
Тип: гет
Персонажи: Джордж Уизли, Фред Уизли, Гарри Поттер, Северус Снейп, Лили Эванс, Анджелина Джонсон
Рейтинг: PG
Размер: зарисовка

@темы: рекомендации

---

Элла-Энн, приветствую

---

Тараканьи бега

Немного разнообразия в школьных буднях

@темы: рекомендации

---

Я Люблю Дракончиков (с)

Автор неизвестен

@темы: Плоский мир

---

Как вы относитесь к неудачам? К промахам, к осложнением, к непредвиденным обстоятельствам? К тому, что иногда приходится обманываться в ожиданиях?
Считают — многие, и это правда — что я отношусь ко всему безалаберно. То есть вещи, по определению важные, мне таковыми не кажутся, а вот, к примеру, из-за ерунды (ерунда — тоже по определению) могу извести себя до слез.
Легкомысленность и поверхностность — таковы мои качества *здесь обычно цыкают и возмущаются*. Я черства, я как стрекоза пою, летаю, и тыдым.
На самом деле, не вижу смысла лезть на стену из-за проблем. Проблемы существуют всегда. Не вижу смысла расстраиваться и огрызаться на окружающих из-за неприятностей. Решать: "Все, я ухожу в монастырь, раз такой провал и меня никто не любит".
Я не считаю, что отрицательный результат — тоже результат, это правда. Но мне нравится думать, что я могу все, что то, что произошло — оно неважно. Посмеяться, отряхнуться и бежать дальше. Вовсе это не легкомысленность. Это отношение к жизни.
У нас был предмет в универе, назывался ВНД. "Высшая нервная деятельность", кажется... но не в этом суть.
Там одно объяснение, которое буквально перевернуло мое отношение к жизни. Так вот: проблема/неприятность не сами по себе проблемны/неприятны. Мы реагируем на них под воздействием нашего собственного настроя. То есть любые явления в нашей жизни нейтральны, мы сами их заряжаем либо положительными, либо отрицательными эмоциями. Сие научно доказанный факт: " Не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней".
Вот я и стараюсь во всем видеть плюсы и других учу. Бессмысленно жить, наблюдая вокруг лишь негатив, а любую хорошую новость воспринимать как одолжение и со страхом, что хорошее быстро кончается. Удовольствие от такого времяпровождения нулевое.
Так что жизнерадостность - это наше все И здоровая легкомысленность тоже.
Мне безумно нравятся такие люди. Которые, падая, хохочут. И искренно ржут над собой.
Похожие на меня, в общем
Нравится Тонкс и Сириус, нравится Детрит Пратчетта , Пин Тук Толкиена, очень нравится Лас из "Дозоров".
В реальности подобных людей вокруг меня мало. Очень и очень.
Зато есть по-настоящему близкий человек, который именно такой
И напоследок цитата об двойственности восприятия. Из "Алисы в Зазеркалье"( да-да =)). Можно думать, что ты спишь и тебе снится король, а можно решить, что это сон короля и ты ему только снишься. Все зависит от того, что выберешь.

@темы: мысли плюс

---

Название: Воспоминание
Автор: Almond
Тип: гет
Герои: Сириус Блэк, Петунья Дурсль
Рейтинг: PG-13
Жанр: роман
Размер: миди
Саммари: Написано в подарок Элле-Энн. Одно из заданий Ордена Феникса обернулось неожиданными неприятностями.
Дисклеймер: Дж. К. Роулинг.

Глава 1

Мартин Лоунс по вечерам сидел на скамье перед домом и грелся в лучах заходящего солнца. Не сказать, что это было его любимым занятием, но старость и одиночество не предлагали богатый выбор времяпровождения, и ежевечерний моцион вот уже десять лет был единственным подспорьем скуке.

Старый Мартин выходил из дома ровно в семь, старательно и долго запирая дверь на все шестьдесят два ржавых замка, усаживался на добротную, собственноручно сделанную около двадцати лет назад деревянную скамью, клал подбородок на артритические пальцы и наблюдал за жизнью.

Правда, Тисовая улица шибко жизнью не блистала.

Район современных построек воздвигся в Литтл Уингинге относительно недавно. Старая часть с ее викторианскими домами и церковью все притеснялась уверенной поступью урбанизации, пока не оказалась окончательно вытесненной.

Но старый Мартин не жаловался. Он сам когда-то вбивал сваи в фундамент своего дома и мог с уверенностью сказать, что и тогда старые калоши ныли, как все плохо, не забывая, однако, пользоваться всеми благами цивилизации.

Тисовая улица была частью респектабельного района, где тротуары мылись шампунями, лужайки подстригались маникюрными ножницами, а перед каждым домом непременно был свой куст гортензии, словно знамя, и этим знаменем было принято хвастаться перед соседями.

Владельцы здешних домов имели обыкновение перехватывать ланч в Сити, ездить на достаточно приличных машинах и отдыхать на Майорке.

Дом номер четыре принадлежал Вернону Дурслю, преуспевающему клерку в фирме по производству дрелей, и его молодой жене. Они еще не обросли должным налетом респектабельности, но шли к сему семимильными шагами.

Старый Мартин, прищурившись, смотрел, как последние лучи солнца скользят по благоухающим бордюрам тротуара, торопясь уйти. Громкий хлопок не встревожил его: Старый Мартин был глуховат, он решил, что где-то запахнули жалюзи.

Но вид внезапно появившихся, словно даже из неоткуда, трех молодых людей в длинных плащах было достаточным основанием для тревоги.
Старый Мартин широко распахнул глаза.

— Все должно пройти гладко.

Лили шла, то и дело переходя на бег, к дому Дурслей, а Джеймс и Сириус, бледные и сосредоточенные, следовали за ней.

— Нам нужно стянуть мантии, — внезапно сказал Джеймс. — Магглы встревожатся.

— Здесь нет магглов.

— Один есть, и он смотрит прямо на нас. — Джеймс, стараясь, чтобы это выглядело как можно непринужденнее, вытащил палочку из кармана джинсов.

— Obliviate! — шепнула Лили, остановившись. В следующий миг, она уже прятала палочку и снова спешила к дому.

— Поторопитесь.

***
Почти беззвучный щелчок. Маленькая прихожая за невероятно практичной фанерной дверью с окошком, выложенным чудовищным витражом, темна, пуста и пахнет чистотой. Чистотой пах весь дом — тем забивающим ноздри неуловимым запахом райской сладости, приправленным жутким хлором.

Лили положила руку на ладонь Джеймса, собравшегося щелкнуть выключателем. Тот виновато улыбнулся — улыбки не было видно в полумраке, но Лили ее почувствовала.

Едва она успела сказать: «Lumos!», как раздались тяжелый стук, протяжный скрежет, словно кот размером с дом затачивал когти о подходящий по размеру диван и, наконец, грохот упавшего на пол предмета.

В свете палочек Лили и Джеймс, как и ожидали, увидели валяющеюся на полу подставку для калош и поднимающегося Сириуса.

— Здорово у твоей сестры тут, — заявил он.

Лили приложила палец к губам и на цыпочках отправилась обследовать дом. Она знала, что Дурслей нет. В прошлом месяце Петунья писала, что они с Верноном во второй раз после их свадебного путешествия едут на Майорку, и она с радостью сообщает Лили, что ежемесячные поездки туда они с Верноном планируют сделать семейной традицией.

Однако Лили решила проверить. К некоторым навыкам во время войны как-то сразу прикипаешь душой.

Джеймс, осторожно отодвинув ситцевую занавеску, выглянул в окно. Тисовая улица пуста. Добропорядочные магглы, как и должно было быть, сидят по своим домам, а преследователи орденцов, похоже, сбились с погони. Хотя надежд на это маловато — непростые то были преследователи, чтобы так вот и сбиться; потребовалось бы нечто на порядок большее, чем просто «Юбка Стейси», чтобы обмануть их.

А ведь как хорошо все начиналось! Шло как по маслу, тьфу-тьфу.

Им легко удалось проникнуть в дом Эйвери, навести на гостей Дезорганизующие чары, аккуратно выдернуть оттуда клиентов — неразлучную парочку Алекто и Амикуса Кэрроу, вырубить, привести в заранее снятую квартирку на окраине Лондона... и на этом их удача загнулась. То ли паскуда Амикус недостаточно прочно обитал в стране розовых туманов и сиреневых слонов, то ли это Сириус оплошал, но Амикусу удалось выкроить момент и коснуться-таки Черной Метки.

Пришлось срочно все сворачивать, брать ноги в руки и сваливать.

По всем правилам, гласным и не гласным, следовало перед побегом Кэрроу убить, благо времени на это еще вполне оставалось.

К черту.

Выручила Лили. Схватила обоих крепко за руку и, не теряя время на разговоры, решительно потянула за собой. Джеймс и Сириус послушались. Только Сириус отвел душу, наподдав на прощение Амикусу под ребра.

Они успели как раз вовремя. Нагрянула, за неимением лучшего слова, ватага Пожирателей, самый цвет, можно сказать: Долохов, Лестрейнджи, Макнейр и Розье.

Они едва успели. Но Долохов и Лестрейнджи взяли след.

Лили, Джеймс и Сириус могли сколько угодно, пока хватает ловкости и умения, выскальзывать из их цепких лап, крутя вокруг себя пространство с помощью «Юбки Стейси», но все они понимали, что так продолжаться бесконечно не может.

Скоро их выбросит прямо на Пожирателей, или реальность сделает мертвую петлю, и они лоб в лоб столкнуться сами с собой. Шутки с аппарацией вредны для здоровья.

Лили лихорадочно искала решение. В штаб-квартиру вести слишком рискованно, в Хогвартс — там дети, в Министерство — бесполезно, к кому-нибудь из них домой — проще и практичнее сразу самолично применить к себе Аваду.

И тут Лили вспомнила о доме номер четыре на Тисовой улице в обыкновенном маггловском поселке, где вероятность, что их будут искать, практически равна нулю. Петунья и ее мистер Дурсль, конечно, не обрадуются... но так ведь их нет дома! Они нежатся на Майорке. Тунья даже не узнает, что они пробудут в Литтл Уингинге пару деньков.

Джеймс, Лили и Сириус шагали по пшеничным полям Уорикшира, когда Лили вновь взяла своих спутников за руку и исчезла с ними за секунду до того, как в то место, где они стояли, ударили сразу три зеленых луча из палочек бегущих по полю волшебников.

***
Сириус со скукой на лице и тщательно скрываемым любопытством во взгляде осматривал дом и, в отличие от Лили, профессионально выверено сканировавшей комнаты, просто гулял. Он поднялся на второй этаж, бесцеремонно заглянул в каждую из четырех спален, в том числе и запертые, останавливаясь на пороге и с потрясенным восторгом разглядывая электрические обогреватели. На последней спальне он задержался. Это была большая комната в желто-розовых тонах, с добротной кроватью посередине и люстрой под практичным пластиковым абажуром. Как раз сюда дверь оказалась заперта. Сириус, с удовольствием приметив еще один радиатор, собрался было выходить, да уже и вышел, как замер, не оборачиваясь сделал несколько шагов назад, развернулся и уставился на кресло, стоявшее в углу. С каждой секундой лицо Сириуса все больше каменело, и когда он на цыпочках вышел из спальни, оно стало вовсе непроницаемым.

Спустившись в гостиную, он строгим взором оглядел Лили и Джеймса.

— Сколько мы пробудем здесь?

— Минимум сутки. А что? — Лили с любопытством смотрела на него.

— Ей это не понравится.

— Кому?

— Судя по тому, как она вела себя на вашей свадьбе, даже очень не понравится.

— Да о ком ты?

— Там твоя сестра дрыхнет в кресле, — скучным тоном закончил Сириус.

Глава 2

— Так, давайте повторим еще раз... что вам все-таки нужно в моем доме? — Петунья подозрительно переводила взгляд с Лили на Джеймса, с Джеймса на Сириуса и обратно.

— Тунья, пожалуйста, положи телефон.

— Я повторяю в последний раз — что...

— ...нам нужно в твоем доме, — зевнул Сириус.

— Все, я вызываю полицию!

— Тунья, ну не будь такой. — Лили прикрыла глаза. — Нам необходимо спрятаться... пара суток, не больше.

— Спрятаться от кого? — Петунья все еще держала палец в опасной близости от кнопки "1".

— За нами гонятся Пожиратели Смерти, я рассказывала тебе о них. Сейчас война, понимаешь ли. — Лили, словно потеряв всякий интерес к разговору, отвернулась.

— Меня ваши войны не касаются. Если вам, ненормальным, захотелось поубивать друг друга, это ваши проблемы. Незачем впутывать в это дело меня, — отрезала Петунья.

— Так ведь и магглов убивают! Это не может не касаться тебя, война всех касается.

— Меня нет, — упрямо поджала губы Петунья, однако палец с кнопки убрала.

— Ну вот и ладненько! — жизнерадостно подытожил Сириус и упал на диван. — Встреча родственников прошла успешно, можно выпить чаю. — Он выжидательно уставился на Петунью.

Та, смерив его взглядом, обратилась к Лили:

— Сколько это продлится?

— Сутки... может, двое.

— Почему ты решила привести их в мой дом? — продолжила возмущаться Петунья. Сириус и Джеймс лениво переглянулись.

— Потому что это оказалось единственным вариантом, — терпеливо сказала Лили, но судя по обрывающимся ноткам в голосе, терпению ее приходил конец.

Петунья сильнее поджала губы.

Через некоторое время она осторожно положила телефон на место, сурово обозрела присутствующих и сказала:

— Значит так. То, что вам не рады, надеюсь, понятно.

Сириус закатил глаза.

— Не подходить к окнам, не выходить на улицу, не отвечать на звонки. А также не показываться молочнику и почтальону.

— А разносчику пиццы? — заинтересованно спросил Сириус.

— Да, Тунья. Я ведь всю жизнь мечтал, повизгивая от нетерпения, познакомиться с твоими соседями, поотвечать на телефонные звонки, — добавил Джеймс.

— Спать будете здесь, — повысив голос, продолжила Петунья. — Еду готовите себе сами. И если ваши дружки заявятся, скажите им, чтобы не шумели и не лапали фарфор в буфете.

— Орден Феникса не знает, где мы, — вздохнула Лили.

— Кто это? Какой еще Орден мне на голову свалится?

— По-моему, ты должна была быть на Майорке? — Сириус растянулся на диване.

— Убери ноги с подушки!

— О каких дружках ты говоришь? — спросила Лили.

— Она заговаривается, — вставил Джеймс, падая в кресло по соседству с Сириусом и беря себе пару диванных подушек.

— И ты же на самом деле... Петунья, почему ты не на отдыхе? А где Вернон?

— А ты что... Ага, ты хотела в наше отсутствие заявиться со своими оголтелыми приятелями! — прошипела Петунья.

Джеймс скучно прокомментировал:

— Это типа про мужа сестры и шафера на их свадьбе.

— Тунья! Нам нужна твоя помощь. — Лили подошла к Петунье. — Когда опасность минует, мы уйдем. Прошу тебя, потерпи немного.

Петунья смотрела в ее глаза. Через несколько секунд вздохнула:

— Хорошо, Лили. Два дня.

— Да, — твердо ответила Лили, понимая, что вряд ли за два дня Пожиратели успокоятся и оставят свои поиски.

— Без всякой магии.

— Разумеется.

— Но... — вскинулся Джеймс.

— Разумеется. — Лили бросила на него предостерегающий взгляд.

— Потом вы уберетесь.

— Конечно, — хором ответили все.

Петунья обвела каждого подозрительным взглядом.

— И ничего не трогайте.

— Это проблематично, — хохотнул Джеймс.

— Справитесь как-нибудь, — отрезала Петунья, отвернулась от Джеймса и наткнулась на насмешливый взгляд серых глаз.

— Я еще как в первый раз тебя на свадьбе увидел, сразу понял, что мы подружимся, — доверительно сообщил ей Сириус.

Петунья сузила глаза и совсем не удивилась, когда Сириус ей подмигнул.

«Больной на всю голову... все они ненормальные, а этот особенно».

Так, успокоив саму себя, она вышла из гостиной, и спина ее со всей возможной красноречивостью выражала глубочайшее презрение.

— Вот мымра, — констатировал Джеймс.

— Джеймс!

— Согласен, — кивнул Сириус и пожал приятелю руку.

***
Через неделю Петунья сдалась.

Пожиратели прочесывали графство, проявляя живейший энтузиазм, словно никаких других дел у них не намечалось. По всей видимости, злостное похищение, а затем склонение к сотрудничеству брата и сестры Кэрроу были восприняты как оплеуха чести и достоинству, и теперь позор мог быть смыть лишь кровью.

Неизвестно, как на все это смотрел темный Лорд, но слуг своих он не отзывал, позволяя им развлекаться всласть.

Лили, Джеймс и Сириус и носу из дома не казали. А суровое сердце Петуньи отчасти смягчилось после нескольких историй о проделках Пожирателей, рассказанных в чрезвычайно сжатом виде Сириусом. С возрастанием радения за жизнь сестры прямо пропорционально поднимался столбик разумного сомнения. Инстинкт самосохранения подсказывал, что лучше бы поскорей избавиться от таких опасных гостей, ибо с магглами Пожиратели, судя по историям, и так не церемонятся, а уж с магглами, которые оказывают содействие их врагам... сомнений нет, таким магглам остается жить совсем недолго. Сердце же упорно настаивало, что кровиночку отпускать нельзя.

Петунья колебалась. А Сириус и Джеймс, казалось, всеми силами склоняли чашу весов не в свою пользу, так они надоедали ей.

Особенно, конечно, Сириус. В первую очередь, своими постоянными расспросами о Верноне. Петунья стойко держалась и ни слова не упомянула о внезапно открывшейся у нее на Майорке сенной лихорадке, о том, как ей и Вернону жаль было терять деньги, потраченные на курорт, о том, сколько они спорили и даже ругались — возвращаться им или нет. В конце концов, было решено, что Вернон остается, а Петунья едет домой, пробует новые лекарства от сенной лихорадки.

Приходилось прятать гостей от соседей, что тоже немаловажно в уменьшении общего довольства ситуацией.

И каждое утро...

— Как вкусно пахнет!

Петунья вздрагивает всем телом, роняет лопатку с ломтиком бекона и сковороду заодно на пол.

— Ты меня напугал!

— Прошу прощения. — И Сириус улыбается своей фирменной улыбкой: чуть приоткрыв рот, чтобы только видны были краешки зубов; на уголках губ играют ямочки, и обязательный штрих — прежде чем улыбка погаснет, меж зубов мелькнет кончик языка, словно Сириус вот-вот облизнет губы.

Сириус откидывается на табурете, прислоняясь к стене, и выжидательно смотрит.

Петунья кроме улыбки и вот на это обратила внимание: Сириус всегда смотрит на нее так, словно ждет чего-то. Это напрягало. Она чувствовала себя обязанной.

Петунья с грохотом ставит перед ним тарелку с яичницей и беконом, наливает кофе в большую синюю чашку (и никому не говорит, что это чашка Вернона, которую она подарила ему на маленький семейный праздник — Вернон заключил первый крупный контракт на поставку дрелей. А Вернону кружка не понравилась и он втихаря запрятал ее подальше в буфет), демонстративно усаживается за другой край стола.

Потом к завтраку спускается Джеймс и Лили и начинается застольная беседа, которая могла бы представиться стороннему наблюдателю оживленной и поучительной, вот только Петунье она таковой не казалась.
Шутки над собой хорошим тоном она не считала.

Глава 3

Петунье искренно нравились чистота на кухне и сам процесс ее достижения. Любовно протирать и без того блестящие поверхности казалось ей лучшим способом успокоить нервы перед сном. Утром так приятно готовить завтрак в чистой и проветренной кухне — известный факт, но мало кто принимает в расчет, что эта приятность требует усилий.

Петунья не ленилась и не жалела сил, и кухня по праву была ее любимой комнатой в доме.

А еще она любила обмахивать специальной метелочкой пыль с безделушек, сувенирных чашек и тарелок, подсвечников и фаянсовых фигурок. Некоторые хозяйки ленятся и запускают это дело, а потом удивляются, сколько пыли скапливается на подобных вещах.

— Готовишься ко сну?

Петунья вздрогнула и чуть не выронила чашку Вернона, что она с недавних пор держала на декоративной полке.

— Я же просила не подкрадываться!

— Прости, — небрежно сказал Сириус и, сложив руки на груди, оперся о кухонный шкафчик.

— Что тебе нужно?

— Я тебе мешаю?

— Не хочу показаться невежливой...

— Однако именно такой ты кажешься.

— ...но я не в настроении слушать, как ты упражняешься в остроумии, — повысив голос, закончила Петунья.

Сириус молча рассматривал ее, и Петунья слегка занервничала.

— Хорошо, — примирительно сказал он. — Не будем ссориться. Ночь на дворе, Пожиратели вокруг бродят... просто неприлично в такой обстановке ругаться, правда?

Петунья занервничала еще больше. Она не знала, как себя вести с ним, и почему она... да. Неожиданная мысль заставила ее крепче сжать кружку. На нее действуют взгляды и речи Сириуса. Действуют?

— Мы скоро уйдем. Готовится небольшая заварушка, и Пожирателям просто станет не до нас, — медленно произнес Сириус. Казалось, его губы шевелились, а сам он не вникает в смысл того, что говорит.

— Наверное, вы можете... — неуверенно начала Петунья, и взгляд Сириуса переметнулся на ее губы. — Если есть опасность, вы можете еще побыть здесь... пока не будет совершенно ясно...

Что она несет?
Петунья чувствовала, что краснеет.

— Ты очень добра. Однако мы уйдем — не нужно, чтобы Волдеморт запомнил это место, — его голос стал низким, в нем зазвучали новые гармоники... вернее, они были и раньше, но сейчас с них словно спал бархат — они звучали резче, ярче и оказывали вполне определенное действие на Петунью. Словно невесомо скользили под кожей, будя новое, жадное...
Совершенно не вязался его голос с тем, что он говорил:

— Думаю, через день-два. Уйдем на рассвете, в самый сонный час. Наши друзья, что сторожат дом, надеюсь, как и положено, будут дрыхнуть, нет — станем прорываться.

— Завтра-послезавтра... Хорошо. — Петунья облизала пересохшие губы. На дне темных глаз Сириуса вспыхнуло пламя.

— Я... я, наверное, пойду, — Петунья пыталась говорить ровно, однако дыхание ее срывалось. — Если ты что-то хотел... на кухне... поесть, может, то в холодильнике — молоко... или кофе.

— Да, спасибо.

— Хорошо, я пойду.

— Спокойной ночи.

— Да... и тебе.

Петунья, прижав кружку Вернона к груди, пошла было к выходу, вспомнила о ней, вернулась, поставила на место, снова повернулась к двери...

— Петунья.

Она вздрогнула и замерла.

— Я бы не хотел, чтобы происходило так... или вообще происходило... черт! — Сириус сам себя оборвал. Просто он устал. У него давно никого не было. И опасность... она всегда влияет. Знание, что ты, возможно, скоро умрешь, заставляет приливать кровь к совсем ненужным местам.

А она так смотрит на него... глаза огромные, и в них он безошибочно видит то закроенное... женское, голодное...

Наверное, его лицо очень уж сильно изменилось, потому что она вдруг запахнула халат, обнимая себя тонкими руками. И этот жест оказался сродни разрушению шлюзов — Сириус непроизвольно шагнул к ней, чувствуя, как густеет воздух от желания.

Кожа Петуньи пахла детским мылом, а волосы — мятой.

Он оторвался от ее губ и спустился вниз, лаская нежную шею; его пальцы с привычной ловкостью стали расстегивать пуговки простенького халата.

«Что я делаю?!» — стучало в ее голове, когда она прижалась к Сириусу, обхватывая ладонями его плечи.

«Я же мужняя жена!» — этот слабый протест был заглушен мучительно медленными ласками.

Но все же...

— Хватит.

Пальцы Сириуса, чуть касаясь, скользили вдоль позвоночника под ее халатом.

Она прикусила губу, но отступила на шаг.

— Уберем свет, — тихо сказал Сириус и взмахом палочки погасил огни в пластиковой лампе.

Кухню залил вязкий полумрак. Теперь они не видели друг друга.

Сириус обнял Петунью и, прижимаясь щекой к ее щеке, прошептал:

— Так лучше?

***
Через два дня они ушли. Лили разбудила Петунью, когда на улице стоял еще предрассветная темень. Сестры спустились вместе в гостиную, где их ждали Джеймс и Сириус, накинувшие капюшоны и державшие палочки в руках.

Петунья молчала. Она не предложила им позавтракать, но они бы и сами отказались. Все были сосредоточенны и напряжены: время поджимало, а выяснить, будут ли поджидать их на Тисовой улице, так и не удалось. Если что, и путей отступления не останется, все это понимали.

— Я пришлю тебе письмо. — Лили заглянула сестре в глаза. — Когда все закончится, я напишу.

Петунья машинально кивнула. Очень давно, еще в детстве, она оставила свою обязанность заботиться о Лили... нелегко было заставить себя не думать, что та без нее не справится. И все равно сейчас в горле ком стоял, а ладони похолодели... бояться за Лили — ее вечное бремя, как бы она не старалась поверить, что это не так.

— Хорошо, пока. — Лили небрежно чмокнула ее во впалую щеку и отошла, накидывая на голову капюшон.

Джеймс бодро добавил:

— Спасибо, Петунья, за помощь. Нам всем очень повезло, что ты оказалась дома.

Его глаза смеялись. И все же он сказал «спасибо». А Лили все принимает, как должное.

— До свидания.

Джеймс вышел, Лили последовала за ним.

— Пока, — сказал Сириус.

Он неотрывно смотрел на Петунью, с того самого момента, как она спустилась в гостиную. А целых два дня избегал.

Петунья вскинула подбородок.

— Да, прощай.

— Что ты хочешь?

Она замерла. Он смотрит на нее... всегда так смотрит... и сердце начинает стучать гулко. Непозволительно. Услышит, запомнит и разрушит все.

— Хочу все забыть.

Сириус поморщился.

— Лучше не забывай никогда.

И вышел, громко захлопнув дверь.

the end

запись создана: 04.04.2010 в 22:01

@музыка: Jem "Flying high"

@темы: подарки

---

Наталья Водянова в сказочной фотосессии «Алиса в стране чудес» для Vogue

Фотосессия была сделана еще в сентябре. Мне она очень нравится, пусть и здесь будет.
Фотограф Энни Лейбовиц

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Тараканьи бега

Щелк!

@темы: рекомендации

---

Небо сегодня синее — не агрессивно, как оно по весне бывает, когда та бесноваться спешит, а нежно-синее, словно чуточку усталое.
А мы с ним сидим допоздна, глядим в окна, а на улицу не выходим.
— Радости и немного.
Он не спрашивает, он констатирует. И мне грустно.
К вечеру мама выталкивает нас на улицу, отняв недоеденные пирожки и чай с лимоном.
— Бледные, вялые! Бегом в лес!
Жалкие попытки возразить, что коли мы до леса доберемся, нас оттуда не вытащат не в жисть — если только без обуви, мы же в грязи утонем, не помогают.
Мы покорно, обмотавшись шарфами, выходим на серую летом, а сейчас — грязно-желтую дорогу, и медленно идем по ней к лесу. Солнце припекает нам затылки, но ветер холодный — я пожалела, что без шапочки.
А мне накануне сон снился: будто иду я в огромных папиных резиновых сапогах и проваливаюсь в сугроб, и тяжелый снег затягивает меня, накрывает с головой, а я все борюсь и борюсь с ним. По-моему, я выбралась.
Рассказываю сон ему, он качает головой, делая вид, что слушает. А, может, и, правда, слушал, потому что за руку взял.
— Хомяка с собой позвать нужно было, — говорит мимоходом.
Такое у нас всегда — хорошая мысля, да опасля.
— Шариков ей сколько на день рождения подарили? Во-от. Мы бы с тобой их сейчас отпустили.
В этом мы очень схожи. Меня всегда тянет отпустить воздушный шарик и смотреть, как он уносится все выше и выше вверх, пока крошечной точкой не станет. Он покупает мне сердца и приплюснутые монеты, и сам же отпускает. Гелием наполненные, они легко летят.
А у Хомяка простые, с воздухом.
И все равно мы торопимся обратно — я почти бегу, от души разбрызгивая папиными резиновыми сапогами грязь, он мокнет в своих кроссовках, но не отстает. Торжественно забираем у Хомяка огромную связку шаров.
Мы отпускаем их уже в темно-синее небо. Долго смотрим вслед.
И радости стало много. Мы даже друг с другом ею делится сможем.

@темы: просто

---

Нэмина, здравствуйте =)

Mademoiselle francaise, здравствуйте!

---

Поздравляю с праздником Светлой Пасхи!

---

Тараканьи бега

А профессор-то...

@темы: рекомендации