Диана Шипилова,

с днем рождения)

---

Ассоциации

Сейчас так много интересных флешмобов с ассоциациями, что захотелось самой что-нибудь в этом духе придумать. Ведь всем нравится.
Мне тоже. Был как-то ассоциативный флешмоб, что-то вроде картинки представить нужно было, или истории (Мариам упоминала о нем). Я решила о своих постоянных читателях кратенько рассказать историю, которой не было, или дать персонажа, что в моем сознании прочно ассоциируется с ними, или описать какое-нибудь явление, похожее на них.
Из читателей выбрала несколько тех, кого больше знаю, или кто чаще появляется у меня в дневнике, или кто активно и характерно пишет в своем. Просто пара предложений, чтобы картинку оживить, ту, с которой вы у меня ассоциируетесь. Как-то так.

 sine

Для меня ты - Светлана из «Дозоров». Великая Светлая – это она, а ты – просто очень светлый человек. Это чувствуется по твоим фикам, по твоим постам и комментариям, по твоему отношению. Ты похожа на утро в мороз, ясное и хрусткое, когда снег еще падает – не спеша, редко, словно чуть сонно – в тишину. Или на едва заметные узоры темно-серой тушью на серебристом шелке. Или вот еще: в каком-то лесу – настоящем лесу, с вековыми дубами и орешником, то есть где-нибудь в Европе, где таких лесов уже не осталось - слышны звуки далекой охоты, пение серебряного рога, голоса и смех. Сквозь черные ветки – и все зимой, и такой острый морозец – мелькает алый шелковый шарф. И за ним бесполезно идти, потому что и звуки охоты, и алое пятно – все приглушено, словно находится далеко-далеко за сотнями миль стекла. Не дотянуться. Словно это было давно.

 Тёма Рябинкин

Знаешь, такие фигурки из стекла делают – будто стеклодув выдувает их в приступе отчаяния или душевной страсти. Они из матового стекла, а внутри вроде подсветки, и кажется, что в фигурке бьется живое сердце. Фигурки скручены, вывернуты, исковерканы так, что нельзя понять, кто это, однако в них, во всей этой неправильности, есть гармония. От них взгляда оторвать невозможно.
Кровь на снегу.
Что-то непомерно далекое – северное сияние. Оно ведь разве что не по земле стелется, правда? А на деле образуется в верхних слоях атмосферы, у границы с космосом. Такое несоответствие, дух захватывает. Возможно, ты даже звезда, но только уже на грани взрыва. Скорее, ты из тех звезд, что помнят рождение вселенной. Или ты вспышка сверхновой. Чтобы отпечатываться ослепительно-белым на сетчатке глаза.

 Gella von Hamster

Воздушный змей, привязанный к старому рейсовому самолету, которой за свои пятьдесят лет эксплуатации облетел всю старую Европу. Ты видела все ее аэропорты – близко, а страны – с высоты птичьего полета.
Ты – сливочное мороженое с бусинками-драже. Бусинки можно отсыпать в ладошку и спрятать, чтобы, когда мороженое растает, достать и показать всем, что ты была.
Ты – лекарь, бредущий по средневековому рынку. Шум, грязь и суета ударяются волнами и откатывают обратно, разбиваясь о прозрачную преграду вокруг тебя. Под мышкой у тебя тяжелая книга в темной обложке, одна их тех, в которых, как правило, описывают составы, создающих гомункулусы и философские камни, а в руках подробный список ингредиентов вышеупомянутых составов.

 Malefer

Немое кино. Высокое голливудское искусство. Девушка с идеально выровненным цветом лица красивым жестом поправляет роскошные локоны, сидя на пустой остановке под одним единственным слепым фонарем. Вокруг ночь и дождь, и тяжелые капли настырно стучат о пластиковый козырек крыши, а девушка затягивается последней сигаретой, поднося мундштук из слоновой кости к тщательно накрашенным губам, и кутается в плохонькое пальтишко с чужого плеча. Фары проносящихся мимо машин слепят мокрый асфальт, делая лужи на нем живыми и живучими, потому что девушке хочется, чтобы сигарета потухла в одной из них с кровожадным шипением, выжигая и испаряя лужу дотла. Ничего этого не происходит, девушка продолжает курить. Потом она аккуратно разомнет окурок каблуком о сухое и выйдет в дождь.

 Элла-Энн

Рождество. Запах корицы и пирогов с изюмом и медом. Уютное тихое Рождество, когда тишину, кажется, можно взять на руки, когда солнце прячется за облаками и мягко светит сквозь них тепло-серым. Когда можно забраться с ногами (а на ногах – пушистые носки!) в кресло, укрыться пледом и читать хорошую книжку. Никаких забот и хлопот, словно весь мир за стенами взял отпуск и уехал на пару недель туда, где шумно, безумно и жарко-радостно. Кот – толстый, вальяжный кот, который предварительно вылакал все рождественские сливки - запрыгивает на колени, нагло отодвигая тушкой книгу, урчит так, словно рвется на клочки золотая и серебряная фольга, мишура и упаковочная бумага заодно, и лениво щурится на тебя. Уютный уголок, где можно поплакать светлыми слезами, можно посмеяться тихо и не слишком весело – место, где очень легко.

[J]Gerda~[/J]

Мелодия венского вальса. Бал в королевском дворце. Когда для того, чтобы посмотреть салют, нужно выбежать в освещенный фонарями под филигранным стеклом парк. А потом спуститься по широкой лестнице вниз к тысячам фонтанам, которые льют свои золотые в свете салюта воды прямо на ступеньки.
Пены белого тюля, тиара и надушенные локоны. Белые шелковые перчатки, припудренные плечи. Красивые игры на свежем воздухе, вроде поиска клада «Слезы красавицы» в старом парке или танцы на воде. Обязательное наличие прекрасных незнакомцев и незнакомок.
Или горы, покрытые елями и соснами - молодые, но сглаженные горы, даже скорее холмы - и канатная дорога сквозь них, ажурная, невесомая, похожая на паутинку.

 Nincompooh

Вечер в большом городе, когда несутся машины на трасах, похожих на прошитые золотыми бусинами черные и серые шарфы, люди возвращаются домой или наоборот выходят гулять – все молодые, смеющиеся, и свет огней, фонарей, витрин отражается на блестящих замках их курток, на сережках и на перламутре крупных бус.
Зеленый луг с «кругами фей».
Рыбацкие старые сети, выброшенные на сером берегу южного моря. Прилив принес на них рачков, ракушки и водоросли. Сети искромсаны, засыпаны мокрым песком – кто-то шустрый устроил в них жилище, возможно, парочка крабов, которая не прочь пообедать пенькой, или из чего там делают сети, если отлив вдруг утащит обратно в море все то, что было принесено приливом.

 Grey Kite aka R.L.

Серый город, серый асфальт, серые стены домов. Серый воздух, серая толпа. Единственное яркое пятно – человек, непринужденно вставший прямо на пути серой толпы и серого потока машин, сунувший руки в карманы и вообще довольно неплохо себя чувствующий, пока масса людей идет на него, толкает, чуть ли не несет за собой. Рот человека раскрыт в крике, который вязнет в серой тишине, но его нисколько это не волнует, если судить по тому, что лицо его спокойно. Картинка динамична, так как через некоторое время (сколько конкретно - узнавать бесполезно) появляется результат: город начинает постепенно съеживаться, словно обугливаясь, сминаться, дома, асфальт и лица людей деформируются, и серое превращается в черно-красное. Появляются разводы запекшейся крови.

 miraizo

Металлические узоры на кованой решетке старого зимнего парка. Парк заброшен, потому что никто не занимается планомерной стрижкой кустарников и рубкой старых деревьев – ему на пользу. В парке через замерзший пруд переброшен мостик. Такая миниатюрная копия венецианского моста – горбатый, относительно широкий и отделан розоватой брусчаткой, словно только что сделанной из кирпича, добытого на развалинах Колизея. На мосту, как и в старых средневековых мостах-районах, теснятся крохотные копии домов, магазинов, стряпчих контор, есть даже собственный муниципалитет с блестящей бляхой на маленьких дверях. Все это густо припорошено снегом. Снег освещает ночь не хуже фонарей или города вокруг, и, здесь, в парке, видно его истинное сияние – снег светит тепло.

 Диана Шипилова

Старый английский город в нынешние времена. Центр города жутко неудобен, в смысле соседства узких улочек и высоких зданий в стиле хай-тек, зато здесь можно найти симпатичные кафешки с печеньецем в виде женских шляпок, пиджаков и платьев по моде пятидесятых, огромные книжные магазины и деревья в жизнерадостную полоску – на стволах что-то вроде чехлов, связанных местными энтузиастами из разноцветной пряжи. Занятные вывески пабов и магазинов – как один из способов соревнования между их владельцами, торговые центры с таким количеством экскаваторов, что получается своеобразные музеи, и белые бордюры.
Джаз в исполнении Эллы Фицджеральд. Или альтернативный электронный джаз.
Большие блокноты на пружинках, исписанные размашистым почерком.

 Mademoiselle francaise

Ранняя весна. Едва распустившиеся веточки вербы, хрустально-синее небо, оголившаяся земля, которая как никогда кажется живым существом: кажется, что дышит, вздыхает, потягивается после тяжелых объятий зимы. Капель – ничего в ней радостного нет, хотя вроде бы и означает буйство весны. Наоборот, похожа на плач. А на солнце зима плачет уже навзрыд.
Весна далеко от города и вообще людских поселений. Потому не приходится наблюдать за освобождением природы от зимы под аккомпанемент сюрпризов, оставленных непосредственными товарищами. Весна уверенная в своем праве или, как говорят, дружная, без всяких неожиданных морозов и вьюг. Весна с воздухом, наполненным жизнью. Т.е. весна необязательно счастливая, и от этой весны необязательно должно становиться счастливо – весна настоящая, а не такая, какой мы ее ждем.

 Katrina Faul

Дракон из сказок. Сказок европейских, в которых дракон и волшебный, и могучий, и живет в старинном замке, и спит на золоте и самоцветах. Сказок европейских наоборот, чтобы рыцарь, даже если он согласится с общим мнением, что мерится богатырской силушкой с драконом – самое то для приобретения славы, обязательно будет жадным и коварным. А дракон – жадным и простодушным, и единственное, что он хочет – чтобы его боготворили и вместе с тем оставили в покое. И никаких девиц, конечно, в качестве ежегодных жертвенных трапез. Это не гигиенично.
Дракон как воплощение сказочности. Как что-то недосягаемое и прекрасное.
На самом деле ты знаешь, как я к тебе отношусь. Если бы можно было назвать тебя принцессой, я бы так и сделала. Но ты дракон, и принцесса сторожит тебя.

[J]Lesta~X[/J]

Горький шоколад.
Картинная галерея, когда самое правдивое можно найти в глубине, в неприметном пыльном уголке, на который и внимания поначалу не обратишь. А ведь это - оно, сокровенное.
Еще раньше такие конфетки были, не помню названия... их ешь, они сладкие, а до начинки доберешься - сумасшедше-остро-кислые. Водой, или до чего там добежишь, не запьешь, невозможно. Через минут двадцать отходишь и снова их хватаешь.
Если к картинам вернуться - старинная картина, из тех, что висели над камином какого-нибудь глупого лорда и потому покрылись слоем грязи или копоти. Картина после реставрации - когда слой за слоем удаляют и видят, что было под ними. Что-то совсем отличное от привычного. День вместо ночи, синее небо вместо закатного... никогда не угадаешь.

 little_hedgehog

Ну, ты солнце. О чем прекрасно знаешь. К тебе все тянуться, по тебе скучают, если долго не видят, тебя любят - такой стерпевшейся любовью, простой. Отчета себе не отдают, что, да, любят. Солнце всходит каждый день, в его лучах все свободно греются. К этому привыкаешь.
Ты - солнце, звезда, в которой кипит жизнь: водород скручивается тугими спиралями, скапливается гелий, чтобы собраться с силами и неожиданно дать о себе знать, какие-то частицы, то ли нейтрино, то ли позитроны, воюют друг с другом... внутри солнца кипят страсти. Никто их не видит, конечно, людям достаточно, что солнце встает каждый день, а что у солнца на душе - кому это нужно? Люди верят, что солнце светит исключительно ради них.
Я как-то уже писала. "Как было бы приятно, если бы все были приятны". (с) В том-то и дело, что тебе место в таком мире.

 Сара Хагерзак

Мы пока немного знакомы, и читала твоего я немного, потому, возможно, будет совсем-совсем неверно.
Будет просто по ощущениям.

Вода. Обязательно много воды. Возможно, полноводная река, возможно, океан.
Пасмурное небо, водяная пыль в воздухе. Тихое монотонное журчание реки/океанского прилива, каменный пирс, крики чаек - чайки далеко за тучами, вниз не спускаются. Мне кажется, должен быть человек в тонкой рубашке, отчаянно мерзнущий от брызгов отнюдь не теплой воды и ветра. Он стоит на пирсе, босыми ногами на мокром, и время от времени пытается закурить сигареты, которые каждый раз выпадают из его рук. Знаешь, ему хорошо. Раздетый в ноябре, продрогший до мозга костей, с промокшими сигаретами - он почти счастлив. Ему нравится, что вода так и норовит прошмыгнуть ему за пазуху, что скручивает ему пальцы, и они немеют. Ему кажется, что так вода признает его своим.

upd  Ластя

Пушистые голубые варежки. Морозный узор чудесный на окне. Много-много света, и такого - бело-серого, не теплого, но прекрасного, которым восхищаться можно, и тянуться к нему. Старинная незатейливая песня на флейте. Просторные залы, коридоры, амфилиады в древних замках - именно древних, легендарных, которые строились, когда короли были настоящими королями, когда велись войны, и стены и рвы выполняли сугубо практические функции, а не были декоративными. Например, Камелот - его можно считать нестерпимо прекрасным, потому что мы вряд ли узнаем, каков он был на самом деле, ведь, возможно, он был только в легенде. И, конечно, принцесса. Принцесса из сказок - и струящиеся волосы, и шлейф платья, и корона тонкая - и картинка: стрельчатое окно, солнце мягкое сквозь него свет льет, и силуэт принцессы окружен ореолом.

запись создана: 27.09.2010 в 16:38

@темы: чудесные люди, просто

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

@темы: сказки

---

Играю в челленже "Сто историй". Следующие тридцать фиков по Плоскому миру, о да. Штоб не забыть.
Плоский мир, фандом в целом.

Список 3. Фэнтези
01. Дракон
02. Феи
03. Волшебство/магия
04. Слава
05. Квест
06. Рыцарь в белых доспехах
07. Дама в беде
08. Ты должен...
09. Нам нужна твоя помощь!
10. Герой

Список 4. Еда
01. Жаркое
02. Мороженое
03. Гуакамоле
04. Гумбо (суп)
05. Карри
06. Клубника
07. Сахар
08. Сливки
09. Яблоки
10. Мята

Список 1. Фразы
01. Игры играми, пока глаза не лишился
02. Мысль была неплохая
03. Ой!
04. Эврика!
05. Хочешь картошки фри?
06. Меня даже силком не заставишь...
07. Дай! Дай! Дай!
08. Не думай, а делай.
09. С ума сошёл/сошла?
10. Со мной такое впервые

@темы: фандом

---

На прошлой неделе посмотрела "Плетеный человек". Я думаю, к постановщику или к тому, кто делал композицию кадров, не знаю, как правильно это называется, самые горячие мои признания, потому что вышло очень красиво. Сюрреалистично, хоррорно, так, чтобы через пять, а потом двадцать, а потом тридцать пять минут просмотра мозг превращался в кашу из простых непечатных междометий. Там вот этот Остров - ну жуткий, просто жуткий, гораздо более страшный, чем всякие мрачные, населенные призраками места (отрезанные от мира острова, забытые города, заброшенные деревни). Он веселенький, очень такой милый, красивый. В стиле цветных картинок ретро и трэш. От того такой страшный, что за красотой, стилем, улыбками и сюрреализмом скрываются тошнотворные вещи.
Сюжет мне не понравился. Вернее, развязка оного сюжета. Во-первых, Николас Кейдж, сыгравший главную роль, после "Без лица" более ни в какой роли, будь она трагичная или комичная, не воспринимается. Во-вторых, концовка вышла... слишком простой что ли для такого развития, для таких красивых кадров и такого обилия психологических якорьков (акцентов в сюжете, прописанных через определенные сцены или кадры). Именно это обилие, кстати, показалось слегка безвкусным.
Вообще это трагедия. Обычно трагичнее смерти ничего нет. Но здесь самый трагичный момент - смерть вышел не достаточно трагичным. Не хватило всей драмы смерти на то сюрреалистичное, психологичное, красиво-жуткое буйство. Я бы, например, сделала тоньше - герой остался бы в живых, арестовал всех плохих, но те, за кого он боролся и те, кого он хотел убить, никогда не приняли бы его решение. Так Кейдж вырвался из рук фанатиков, избежал сожжения на костре, его жену, тещу и остальных услали в желтый дом за практику человеческих жертвоприношений в угоду языческого культа, однако его маленькая дочка, за чью жизнь он боролся, не вернулась бы к нормальной жизни, а он навсегда стал её врагом. Но, как понимаю, смысл фильма (и романа, на котором он основывается) был именно в сожжении - название другого не предполагает.

ПыС. Роскошные пшеничные волосы обитательниц острова, чудесные платья - красиво так, что не знаешь, что и думать - то ли это страх перед чистой женственностью, то ли насмешка.

@темы: просто

---

Шестнадцать писем, которые сжёг Ханс Ланда

Фандом:Тарантино, Бесславные ублюдки
Автор: marroniere
Описание: 1915-й год - почти тридцать лет до событий "Бесславных Ублюдков". Европа - в огне Первой, а не Второй Мировой, Австро-Венгрия не успела распасться, имя Адольфа Гитлера никому не известно, а Ханс Ланда - ещё не знаменитый полковник СС и "Охотник на Евреев", а всего лишь скучающий студент престижного Венского Университета.
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13

Клетчатый человек

Фандом: Гарри Поттер
Автор: jesska
Описание: О том, почему Скабиор носит клетчатые штаны.
Тип: джен
Рейтинг: R

Любимая девочка Ганса, Христиана

Фандом: Гарри Поттер
Примечание: Фик написан на конкурс «Размер имеет значение» на «Астрономической башне».
Автор: пока анонимен
Описание: «Прошедшее – забыто, грядущее – закрыто, настоящее – даровано». (с)
Герои: Фред, Джордж, Гермиона
Тип: гет
Рейтинг: R

Сириус и Мара

Фандом: кроссовер Гарри Поттера и Сварога
Автор: Ластя
Описание: "Да, мир, здравствуй, да, я всегда буду такой наглой, а что ты мне сделаешь, что отберёшь-то?"
Тип: гет
Рейтинг: PG

+ Страшный сон, или Гермирир

Фандом: Гарри Поттер
Автор: Stroll
Коллаж, серия "Котопортреты"

@темы: рекомендации, фанфики

---

Для  Lesta-X, у которой сегодня день рождения, которая талантлива, которая необыкновенна и которая принимает людей со всеми их тараканами.

Фандом: Гарри Поттер
Название: Гори, вода
Автор: Almond
Тип: гет
Герои: Рон и Гермиона
Описание: "И со дня Битвы проходит месяц, а воздух по-прежнему кажется душным".
Рейтинг: G
Отказ: Отказываюсь.

- Для начала, Гермиона, лучше скажи – почему я?

Гермиона медленно поднимает на Рона глаза. Взгляд получается усталым, Рон сразу так это воспринимает, потому решает переменить тактику:

- Хорошо, когда?

- Лучше вчера. Как сможешь, так пойдем, - Гермиона как-то очень лениво, словно преодолевая ток мутной воды, пожимает плечами.

Рон внимательно разглядывает скорбную морщинку у ее губ. Потом не глядя протягивает руку и снимает с вешалки куртку.

- Идем сейчас, - накидывая куртку на плечи Гермионы, он чувствует себя хорошо. Словно он все правильно делает, словно ему есть, чем гордиться, – а ведь Рон не может хвастать постоянством этого чувства.

Они выходят из Рона и Джорджа квартирки над магазинчиком шуток, что на Косой аллее, и спускаются вниз по узкой лестнице, вьющейся точно змеевик. Лестница изгибается под невероятными углами, иногда упирается в стену, или поднимается наверх, если увлечься и забыть, что спускаешься – как-то Джордж заколдовал лестницу, чтобы никогда не опускаться вниз. Кто знает, зачем ему это было нужно, сам он говорил, что ему скучно быть внизу, в магазине. Всегда лучше в пыльной комнате с запахнутыми шторами.

Гермиона идет впереди, хотя по всем правилам положено, чтобы Рон шел впереди и оберегал Гермиону от падения – но Гермиона всегда идет впереди. Свет чудовской лампы высвечивает красивую дорожку, а может, золотой лучик, на ее волосах, и Рон пристально смотрит на нее, дыша в затылок. Его ладонь дрожит в сантиметре от ее бедра.

Минуют магазин шуток, где унылость сражается с затхлостью, выходят на шумную Косую аллею – волшебники спешат, болтая, и им нет дела, что они не отражаются в пыльных витринах магазина.

Аппарируют.

Рон и Гермиона редко разговаривают. Это не значит, что они мало видятся, нет, они регулярно встречаются – например, в доме номер двенадцать на Гриммаулд-Плейс, куда переехал после войны Гарри (ежедневно), или в Дырявом котле, где собираются выжившие в Битве за Хогвартс (каждую пятницу). Просто, усевшись на таких встречах напротив друг друга, они молчат – Гермиона опустит глаза, стоит Рону взглянуть на нее, а Рон уставится в свой бокал со сливочным пивом, если Гермиона на него посмотрит. Игра кажется занятной, но есть ли в ней правила? Этот вопрос временами тревожит Рона, который чувствует за Гермиону ответственность.

И со дня Битвы проходит месяц, а воздух по-прежнему кажется душным.

На третьей неделе Рон вдруг твердо решает снова стать счастливым. Ему думается, что несправедливо небо, затянутое облаками, когда на дворе июнь. Гарри несправедлив, машинально касающийся шрама, Джордж несправедлив. Гермиона, запускающая исхудавшие пальцы в шерстку Криволапсуса – стократ. Рон нервно грызет ногти, пока размышляет, что же ему сделать – что же этакого, чтобы снова стать и сделать других счастливыми. И Нора кажется стоящим вариантом. Только кажется. А становится еще хуже.

Потому он удивляется, увидев на пороге Гермиону, потому ляпает грубовато-настороженное «Почему я?», помня о застывшем выражении ее глаз, похожим на ледяную корку, что на мутной воде, когда она смотрела на украшенный им сад в Норе. Гермиона с ним не разговаривает – она не плачет при нем, не горюет и не утешается. С Гарри Рон хотя бы дрался однажды, так они злость и горе выплескивали, а Гермиона только опускает глаза, стоит Рону взглянуть на нее.

Место, куда они аппарируют, незнакомо Рону, и потому он целиком доверяется Гермионе, позволяя вести себя за руку. Быть впереди.

Какое-то болото. Ноги тонут в воде, с влажным чавканьем проваливаются под обманчивую траву – Рон отстранено думает о неприличных звуках, которые издает хлюпающая грязь в кроссовках. Идут довольно долго. За это время Гермиона не роняет ни слова – но Рону достаточно, что ее холодные пальцы не отпускают его запястье.

Несправедливое небо, затянутое облаками. Мутная вода. Воздух душный, которым Рон не может надышаться. Если бы можно было стать снова счастливым, Рон так бы и поступил. Он так и поступил.

Кособокий плетень огораживает относительно сухое место, где раскладывается некий пряничный домик. Насколько уныла местность вокруг, настолько красочен он. Одни литые завертушки на печной трубе чего стоят.

Гермиона останавливается на пороге.

- Рон, пожалуйста, зайди первым.

- Хорошо. Что это за место?

- Здесь живут мои родители, - Гермиона смотрит прямо перед собой, на игрушечную деревянную дверь с круглым окошком. – Я внушила им вернуться из Австралии, они прилетели неделю назад. Они ведь не знают, что у них есть дочь, наверное, перепугались.

- Что мне нужно сделать?

- Не знаю. Может быть, просто сказать, что я люблю их.

Взять за плечи и встряхнуть?

- Хорошо, я им скажу, - Рон проводит пальцем по щеке Гермионы. – Посмотри на меня.

Гермиона закрывает глаза и качает головой. Ее губы кривятся, и Рону нужно срочно что-то придумать, ведь, когда Гермиона плачет, ему больнее, чем ей.

- Почему твои родители живут здесь? Это какие-то топи, да?

- Не знаю, - словно издалека отвечает Гермиона. – Мы были здесь с Гарри этой зимой. А дом я трансфигурировала из старого автомобильного колеса, тут их полно валяется.

- Ух ты, Гермиона! Ты такая молодец, лучшая ведьма, что я знаю.

Щеки Гермионы зарумяниваются.

- Ты поможешь мне? – робко спрашивает она.

- Сначала посмотри на меня.

Уши Рона нестерпимо горят, когда их взгляды встречаются, ему неловко за свои влажные ладони и трясущиеся коленки, но Гермиона смотрит на него кротко и спокойно, и он обо всем этом забывает. Кажется, он собирался снова стать счастливым. Кажется, сделать Гермиону снова счастливой. Кажется, у него получается.

- Конечно, помогу, - улыбается он.

И Рон почти не удивляется, когда Гермиона встает на цыпочки и легко касается его губами.

Словно он все правильно делает – редкое чувство для Рона Уизли. Гермиона удивительным образом заставляет его верить в себя. Верит в него – и верить в себя. Наверное, даже восхищаться.

@темы: чудесные люди, фанфики, подарки, гет, ГП-фандом

---

И тем не менее я не могу менять в дневнике ничего, не могу войти в свои профили ни на СС, ни на Хоге, ни на АБ. С мозилы, где что-то там недавно обновилось. А эксплойер - это жуть. А еще он пишет "была попытка изменения домашней страницы". надо кого-то звать, кто согласится на чай с пряниками.

У меня такие планы =)) Все думаю - приду и пост о лучших фиках, прочитанных за последнее время, создам, или пост об актерах, ассоциируемых с героями книжными, или с девочками о Беливе поговорю, может быть, артера и клипмейкера поищем, или о Дон Кихоте - о фике, который такой большой и тяжелый, что только издалека на него смотреть - да наконец о том, что писать по вечерам и ночам жутко интересно снова стало =) Ну весна, света больше - глаза закрываются, да, когда по утрам темно, когда вечером темно, вообще дневного света не видишь. Но ладно с этого понедельника торжественно начинается новая жизнь, хо-хо-хо, как оно понедельникам положено - снова английский, прогулки, снова творчество нормальное и игра на гитаре. Вроде бы настроение есть.

@темы: для меня, мысли плюс

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

И снова клип, да.
Это все с однострочников пошло, я написала и теперь тихонько млею от этого пейринга.
Не знаю, как у клипов правильно шапки оформляются, но названия нет, а пейринг есть, и рейтинг даже =)
В общем...

Барти/Джинни, PG, автор - я, Миндаль, жанр - романс/драма, как обычно, отказ - все Ро и индустрии фильмов.

Солнце не восходит просто так (с) Gella von Hamster

@темы: гет, ГП-фандом

---

Сара Хагерзак, с днем рождения

---

риторика

Чем о себе сможете гордиться?

"Он в фандоме десять лет"
"Он пишет книгу десять лет"

Ответ очевиден, правда?

@темы: просто

---

Чистая

Сказка о Мэри

Мэри росла доброй девочкой. В ее комнате всегда стояли свежие цветы – не потому что она любила цветы, а потому что нежная зелень, медленно умиравшая в тоненькой вазочке, нравилась маме. Маму Мэри видела нечасто, и когда та заходила к ней в комнату, у Мэри обрывалось сердце при виде ее рассеянной улыбки, которую та дарила цветам. Мамины улыбки были подобны празднику, ведь обычные дни

Мэри ткались из одутловатого лица, взгляда без единой мысли и небрежного «Деточка, поищи мне стакан, а?»
Мэри ходила в среднюю школу, самую многолюдную в их районе. У нее было уйма друзей – тут у всех было уйма друзей. А когда Мэри проходила через проулок, заваленный черными мешками с мусором и дохлыми псами, с нижней площадки желтушной пожарной лестницы сыпались предложения присоединиться и угоститься косячком. Жизнь Мэри была полна сюрпризов. И первым из этих сюрпризов казалась смутная надежда когда-нибудь не загнать себе под ногти иголку от шприца и не умереть от передоза.

Однажды Мэри взяла и записалась в кружок лепки. Просто так. Социальный работник, который выбил для их района так называемую культурную программу, был очень доволен. А через месяц сожгли его старую колымагу, и его довольство сошло на нет.

Мэри не хотела работать официанткой в дешевой забегаловке, как мама. Мэри хотелось другого, может быть, большего. В частности, очень хотелось найти хорошего парня.

Хороший парень – это как диагноз. Хорошим парнем потенциально хороший парень может быть либо хронически, либо, когда ему очень надо. У Мэри с хорошими парнями не складывалось. Мэри накручивала тугой локон на пальчик и недоумевала – отчего. Она производила умопомрачительное впечатление, и плохие парни мечтали о ней – вот только с Мэри у них не складывалось, как у Мэри с хорошими.

Мэри рвала цветы на клумбе в центральном парке, а старик, который за парком смотрел, только радовался – она казалась ему, в чем он часто себе тихо-тихо признавался, белой голубицей, той самой, что взлетела над громадной ивой. Ива та когда-то закрывала от молоденького солдатика, впервые брошенного на передовую, плацдарм врага, и голубица, которая потом растаяла в слепых лучах солнца, его спасением стала. Мэри ласково ему улыбалась.

Однажды в их районе появилась новая звезда. У него был насмешливый взгляд, уверенная улыбка и полное отсутствие чувства юмора. Рассовывая по карманам рваных джинсов пачки от сигарет, в которых он хранил всякое полезное добро – от пакетика со «снежком» до корочки волонтера Красного креста, он лениво усмехался на все вкрадчивые улыбки. Мэри стала его идеей, его желанием – если бы он пользовался подобными словами, он бы назвал ее своей мечтой. Такие вещи иногда случаются, Мэри знала. Иногда плохие парни не оставляют надежд.

Он улыбался ей: «Чистая». Мэри, смотревшая на мир как на большой кремовый пирог с малиной, недоуменно вскидывала брови. Порой Мэри становилось неловко под его оценивающим взглядом – когда она этот взгляд замечала. Он злился, ведь, чтобы стать замеченным Мэри, приходилось прилагать много сил.

В их районе события могли развиваться только в одном направлении. Если бы дело происходило в уютном розовом мире плохой парень с властностью любого дешевого позера и красивая девочка с добротой глупой голубицы не могли не полюбить друг друга. Или решить, что полюбили друг друга. И прекрасным чувством обелить все червоточины своего союза. Но в их районе могло случиться лишь одно. Плохой парень девочку решил обидеть.

…Мэри смотрела на него своими чудесными глазами – в уголках ее рта прятались смешинки. Плохой парень не мог оторвать от нее взгляда. Только что, прикусив кожу на ладони, чтобы не заплакать, он таращился, находясь почти на грани – красный след от его зубов на тыльной стороне ладони пульсировал на языке кровью. В чудесных глазах Мэри отражался свет – парень не мог допустить мысли, что они испускали свет, иначе пришлось бы попрощаться с разумом. Его душу только что вывернули наизнанку, чистой стороной вверх и показали, чего она, душа, стоит. А потом встряхнули и скомкали обратно. Если бы у него хватило сейчас уверенности, он бы воскликнул что-нибудь вроде «Я не верю!», но в том-то и дело, что он верил внезапно, а уверенности и не докличешься. Даже сомневаться нельзя было обещанию в лучистом взгляде Мэри. Даже устоять жалости в них.

Мэри заправила прядку светлых волос ему за ухо, отвернулась и ушла. А он остался. Простоял в черном проулке, куда заманил Мэри, всю ночь. Тщетно пытаясь перестать дрожать.

Мэри вернулась домой. Поцеловала мокрую щеку мамы, аккуратно прикрыла дверь в свою комнату, чтобы заглушить звук орущего телевизора. Погладила желтую головку лютика в тоненькой вазочке. Кончики пальцев были прозрачными. Лопатки чесались, хотелось дотянуться до них, или выгнуться под немыслимым углом и посмотреть – а как они растут? Но скоро это пройдет, пушистые невидимые крылья снова исчезнут, и Мэри спокойно ляжет спать.

@темы: подарки, сказки, Оригинальные произведения

---

Сегодня устала, что плакать хочется. Просто лежать, даже книжку в руки взять лень. Обычно я измотана, но сегодняшний день был рекордным, так что вот, жалуюсь. Вы посоветуете мне, что еще почитать хорошего можно? Я купила по совету Глена Кука и "Эмму", скачала "Опочтарение", хотя последнее уже и планировалось. А что-нибудь еще стоящее?

Зеленым горячечным чадом
Вливалась в палату луна
И мальчика, спящего рядом
Прозрачно змеившимся ядом.
Неслышно одела она
Р. Мандельштам

Они сидят на траве под старым дубом.
- Северус, разожми ладонь.
Красная челка падает на лоб, тонкая рука нетерпеливо отбрасывает ее. А Северус смотрит и вяло размышляет: а правда ли это, или нет? Правда, что если думаешь, и серьезно думаешь, что любишь, восхищаешься любимой всенепременно? Нельзя - ведь так? - любить и ловить себя на мысли, что раздражает, безумно раздражает этот немыслимый цвет волос, курносый носик и прозрачные веснушки? Яркие краски, давящие на нервы, как визжание – а еще такое ласковое, такое подходящее прозвище «Солнышко». Все это далеко от него, словно на другой планете. Никак не тянет на составляющую жизни. Лили в его жизни – и не тянет. Северус иногда сам себя пугается.
- Видишь? Он совсем как живой.
Северус переводит взгляд на свою ладонь, на которой лениво подергивает узловатыми ножками создание, отдаленно напоминающее паука. Маленькие пальчики Лили раз за разом проводят по блестящей, глянцевой спинке.
- Если хочешь, забери его себе. Не хочешь?
Создание сладострастно дрожит, а пальчики Лили все проводят по его блестящей, глянцевой спинке. Совсем недавно оно было новехоньким галстуком Северуса. Последняя новинка моды – серебристый горох на черном шелковом фоне. Сейчас серебристые росинки прочно гнездятся на месте того, что у создания походило на глаза. Северусу хочется раздавить их ногтем – думалось, что они лопнут, как ливневые пузыри. Легко.
- Тебе нравится? – бесстрастно спрашивает он.
- Да! – Лили поднимает на него глаза, и Северус привычно вглядывается в темные крапинки радужки. – Я уже и не верила, что у меня получится. Спасибо, Северус, если бы ты не позанимался со мной, наверное, мне никогда не далось это заклинание.
Лили отводит взгляд. Это тоже привычка. Мало кому понравится, когда так пристально смотрят в глаза, словно душу крадут. Кроме тех случаев, когда позволяется. Северус не подходил под этот случай.
Яркие краски – густо-красные волосы, зеленые глаза. Кожа белая, на виске сильно бьется синяя жилка. Северуса коробит от них, его глаз устает, не принимает – яркая девочка, так и напрашивающаяся на имечко Солнышко обесцвечивает на нет негатив его жизни. Или обесценивает. Скажем, черно-белый, а лучше серый, а еще лучше – грязный мир без Лили куда гармоничнее. Только тогда лучше было не рождаться.
Как же омерзительно чувствовать копошение этого урода.
- А теперь, Северус? – Лили задумчиво направляет на паука палочку. – Как превратить его обратно?
«Я хотел повязать этот идиотский галстук в тот день, когда наконец осмелюсь позвать тебя на свидание. Знаешь, у меня и одеколон где-то стоит, тоже специально для этой цели купленный, и всякие словечки в особую тетрадку выписаны. Ну ты понимаешь – цитаты, стихи. То, что нравится девчонкам. Тебе бы, может, не понравилось, но зато я чувствовал бы себя увереннее – почти смелым. Что ты думаешь насчет субботы? Она уже завтра. Что ты думаешь, моя хорошая?»
- Не нужно, - скучно говорит Северус. – Оставь так.
Лили удивленно вскидывает на него глаза.
- Но зачем он мне?
Серебристые росинки-глазки паука так и напрашиваются, чтобы их выдавили.
- И правда.
- Это ведь твой галстук.
Северус безразлично пожимает плечами.
- Ну, хорошо, - хмыкает Лили. – Давай-ка.
Маленькие пальчики сжимают ладонь Северуса в кулак, и серебристые глазки лопаются, впрочем, как все тельце паука-урода. Действительно, легко. А зеленоватая теплая жижа растекается по запястью Северуса, пачкая обшлага рукавов.
- Эванеско! Вот и все. Идем? – Лили встает с травы.
«Как красиво ты улыбаешься… «Но зачем…», да?»
Северус кивает темным крапинкам в зеленых глазах Лили и поднимается следом.

@темы: фанфики, ГП-фандом

---

От любимой волшебницы Ласти - прекрасное. Это по-настоящему прекрасно.

Кроссовер Сварога с Гарри Поттером. И пейринг Мара/Сириус - не знаю, как можно было догадаться об этой паре, но догадка была гениальной. Они совершенно гармоничная пара.

"О, я очень хотела убраться прочь, где никто не найдёт и никто и не ждёт." (Светлана Галкина)

Дождь - это всем нужно - не хилая мокрота, а ливень, я имею в виду.
Кто-то под него выбегает, чтоб обновиться, что-то там смыть с души, кто-то – порадоваться, о, да, лужи, пузырьки, мокротища!..
Кретины, дождь нужен прежде всего – небу. Оно выплёскивает лишнее, так спасается.
Вода вверху, внизу, вокруг, волосы липнут к лицу, я стою, не двигаясь.
У неба проблемы, а мне всё равно.

Честно, я б многое дала, чтоб сделаться невидимой.
Чтоб ни одна сволочь не пялилась сочувственно, чтоб не смели соболезновать.
Чтоб домовой этот идиотский один причитал, а не мне на ухо.
Я не знаю, что они все думают, когда приходят ко мне и старательно делают вид, что ничего не случилось.
Может, им кажется, мне легче от этого?
Сочувствовать мне – это у нас нынче новая мода. Твой день прожит зря, если ты не посочувствовал лауретте Сантор.
Не подставил плечо в трудную минуту, не помолчал понимающе, не поскорбел за компанию об ушедшем.
Я же просто не показываю, как мне плохо. Я же его любила.
И поэтому дома меня ждёт Бони, на работу норовит увязаться Леверлин, Чари с капралом норовят напроситься на ужин. Улыбаются, развлекают, всё очень трогательно.
Я их убью, я когда-нибудь их всех убью.
Он же не навсегда ушёл, он же непременно вернётся.

***

Пропади оно всё пропадом, я выйду навстречу.
Или просто – буду ждать в другом месте.
Потому что – не могу уже, эти сочувственные рожи, эти дружно подставленные плечи, какие-то постоянно люди: дома, в дороге, на работе.
Меня не бросают, меня не оставляют одну, о да.
Я сижу на подоконнике и на полях какого-то указа пишу записку Леверлину: страшные керуанские заклинания надо прятать лучше.
Высовываюсь, вдыхаю как могу глубоко, кидаю взгляд на Семел и наконец-то, наконец-то сваливаю ото всех.

Плюхаюсь на пол. Кто-то рядом вопит: "Прочь, отребье!!!"
С прибытием тебя, Мара.
Тут тёмно-зелено, пыльно, полно занавешенных портретов и орут.
Орёт женщина. Ничего так, наверное, была в юности.
Здравствуйте, говорю, мило, какая встреча, а ничего, что у меня нож, а вы портрет.
Визг прекращается.
Одна победа есть.
Да, мир, здравствуй, да, я всегда буду такой наглой, а что ты мне сделаешь, что отберёшь-то?

Пока я препираюсь с миром, ко мне подходит мужик. Точней, выходит, видит меня, удивляется, достаёт палку и швыряет в меня из неё заклинанием.
Сколько меня учили, и всё для того, чтоб я, эффектно раскинув лапки, валялась на полу в чужой прихожей.
Да, ничего он со мной не сделал особенного, банально обездвижил.
Я бы вырубила сразу, если бы шла война, и всякие незнакомые рыжие шастали по моему дому.
Про войну он мне потом рассказал, а тогда нож забрал. Подумал.
Подхватил меня под мышку и приволок на кухню, я подумала: как давно меня никто не лапал, даже смешно.
Усадил на стул, ещё поудобней пытался, дурак. Сказал что-то, и меня к спинке – верёвками. Плечом попробовала дёрнуть – получилось.
У меня кое-что было в рукаве, тут можно было ещё поразвлечься, но я не стала.
Я расстраивалась, что не успела уклониться, - как идиотка, удивилась, что колдуют палками.
Нет, не так: я не успела уклониться, потому что смотрела, какие у него усталые глаза.

А он отошёл и смотрит: буду трепыхаться, нет?.. Я сижу показательно тихо.
Этот плюхается за стол, подпирает голову ладонью и говорит так задумчиво:
- Ну и чего?..

Я спросила, как его зовут, имечко дурачкое на редкость: "Сириус".
Моё ему понравилось, сказал, острое.
Он один жил, представляете?
Был там ещё пучеглазый, вроде нашего Караха, только этот, скотина такая, всерьёз ненавидел.
И крестник был – далеко, не писал, и про зеркало связное забыл.

Нет, я его не жалела, вы что. Таких невозможно жалеть.
Да и не терпят они этого, бесятся.

Я к нему ночью пришла и говорю: ты же, наверное, со своим Азкабаном женщин давно не того?
А он мне: "девочка, остань, я сплю".
Вот странно, я кого бы другого за "девочку" убила, а этому хоть бы что сказала.
Иди спать, повторяет, я вот видишь, уже.
Ага, уже. Лежит и в потолок пялится, и о чём думает, лучше не спрашивать.

Я подумала: ну что за бред, почему я по заданию могу, а просто так нет.
Подошла, скинула мантию – я в его мантии тогда ходила, - говорю:

- Хочешь?

Ну, глазищами, само собой, сверкаю бесстыже, прям лучусь желанием, - казалось бы, бери да радуйся.
А он мне говорит: лет тебе сколько? А сколько раз ты уже?.. А хотела – сколько?
Я ответила, а он говорит: бедная моя.
И гладит по голове. Голую.
Я спрашиваю: ты точно не хочешь, я много могу, меня хорошо учили.
А он говорит: дура ты.

Я в ту ночь ревела наконец-то, и по командиру, и просто, так стало обидно, хоть вой.
Ну, я и выла, и он выл, под дверью.
Когда тебя не берут даже не потому, что не нравишься, а из жалости – он же хотел, я видела, - это очень грустно.

***

"А вообще ты чудесный, живой как ртуть, улыбнулся глазами – взведён курок, и никто бы так больше сказать не мог: "Счастья, светлая. В добрый путь".

Мы тогда с ним вышли в ночь, и он говорит: я сто лет на улице не был.
Он правда не выходил сколько-то месяцев.
Я говорю: уходи со мной, ну. Он: нет, у меня тут крестник, Орден и война.
Я говорю: чёрт, да хочешь я грохну этого Лорда, обыкновенный колдунишка зажившийся, я могу, я не боюсь.
Подобраться – и из шаура, или звёздочку метнуть, да мало ли способов?
А он: у него много жизней.
Я отвечаю: убью столько, сколько нужно, в чём проблема, а сама уже знаю – он останется, и хочется опять реветь, и я удираю оттуда как дура, пытаюсь удрать, а он меня грабастает, к груди прижимает и говорит:
- Удачи.

И с этим тёплым "Удачи" в своей груди я валю куда-то ещё.

***

- И "куда-то" оказывается Таларом?

- Совершенно верно.

Сварог прижимает Мару уже к своей груди – хватит, нагулялась, пропахла чужими звёздами.

- Ты его любила, кошка?

Мара молчит.

@темы: чудесные люди, подарки

---

Понравилась идея  Marisa Delore

---

Пушистое от  Gella von Hamster



Название: -
Автор: Gella von Hamster.
Рейтинг: G.
Тип: дженогет.
Персонажи и пейринги: а вот не скажу пока) Но понятно практически с самого начала, по-моему. POV одного секретного персонажа))

@темы: драбблы, для меня, чудесные люди, подарки, гет, ГП-фандом

---

---

Много постов с таким заманчивым воззванием "Дайри-магия работает" - а вот если напишу что-то вроде виш-листа к конкретному сроку (через два месяца ровно у меня день рождения), что-нибудь почти материальное, родные, не зная, подарят, а? Как думаете? =))



* профессиональный фотоаппарат (Кэнон, о-ло-ло, все дела)
* десятидневный весенний тур в Прагу
* саженец мирта
* "Хроники Нарнии", семь книг, подарочное издание с изумительными иллюстрациями
* фотообои в мою комнату - сплошной сиреневый, а одна стена целиком - трехмерный вход в Страну Чудес, одна из популярных версий. Видела такие в фиалковом варианте, очень понравилось.

Из почти не материального - вдруг кто захочет =)

* коллаж/рисунок/клип к "Паладинам" или к "О феях в моей жизни", или к "Темным королям", или к "Дон Кихоту", или к Правильному
* рецензия к вышеперечисленному
* фик по Плоскому миру - Чай-Чай/Сьюзен (возвращение Чай-Чая, вхарактерно, но не стереотипно типа рабыня-хозяин, аняня)
* сказка о Смерти - хорошая, философская - вроде как сюрреализм
* фик по Алисе Кэррола - добрый джен о Белом рыцаре, что-нибудь сказочное и душевное, грустное, как это возможно
* фик по Гарри Поттеру - Луна/Рон (не ангст, доброе, но не флафф, аушное и с хэппи-эндом)
* Драко/Луна - в любом виде, только без ООСа и флаффа

@темы: просто