Есть такие волшебные мелочи.

Каждое утро, когда мы едем на работу, мы проезжаем освещенную огнями заправку. А дорога к городу ведет через заброшенные участки для гаражей, "картошкино" поле и новый элитный поселок - пустой и недостроенный. И заправка вроде бы не нужна. Ей уже много лет, каждую ночь она залита электрическим светом, но ни разу - ни разу! - сколько мы мимо нее проезжаем, а проезжаем мы ее за день раз двадцать, там никто не заправлялся. Такая призрачная заправка, заправка-призрак. Ведь она работает, огни тому подтверждение. И мне нравится думать, что это заправка для духов. Как в "Унесенные призраками".

А еще дверная ручка. От прежних хозяев в доме осталась дверь с сделанной вручную ручкой. Вручную и ручкой... ручка вырезана из темного, на вид красного дерева, она больше двух ладоней в длину - вырезана в форме.. наверное, гарпии. Не помню, как в мифологии называли прекрасных женщин с головой птицы и с огромными крыльями. Может быть, это и есть вейла? дерево всегда теплое, лак на теле женщины-птицы всегда блестящий... нравится думать, что кто-то, кто потратил на ее создание время и талант... у него перед глазами стояла реальная, любимая женщина.

У нас белые дороги. Алебастр - раньше думала на него. Оказалось, ракушечник. Ну или как можно назвать эти камешки с древними, вмурованными в них раковинами? Мы килограммы их набрали. Настоящие ракушки, которым миллионы-миллионы лет. Я просто представляю, что когда-то вокруг плескалось море, и было постоянно тепло, и не было людей еще, обезьян-то не было, жизнь даже еще не вздумала из древнего океана на сушу выбираться. А я тут сижу в своей дурацкой пижаме на своей дурацкой кровати со своим дурацким ноутбуком и смотрю на Древность, которой впору самой на меня смотреть. Нас, людей, рассматривать.

И луна. Сейчас полнолуние и луна - настоящая луна, сумасшедшая, булгаковская. Будит что-то на дне сознания, тянется по венам, по сосудам, вплетается в кровь, собой ее подменяя. Влечет.

@темы: просто

---

Пишет  Сара Хагерзак, а я копирую.
Для избавления от осенней хандры в оригинале; для избавления от пустоты в дневниках в моем случае.

1. Какой ник помимо можно было бы дать автору сего дневника?
2. Можно ли давать читать этот дневник людям?
3. Вот читаете вы сии записи. Составилось ли у вас какое-то впечатление об их авторе? Какое?
4. С каким книжным или киношным персонажем ассоциируется у вас автор данного дневника?
5. На что, по-вашему, больше всего похож внутренний мир автора?
6. С каким пейзажем ассоциируется этот дневник?
7. Что привлекает вас в этом дневнике?
8. Приведите одну запись из вашего цитатника, которая кажется вам важной.

запись создана: 19.11.2010 в 20:51

@темы: флешмоб

---

Мне понравилась идея Сайн.
Итак, музыкальные настроения для пейрингов/героев, как я их чувствую. Нужно сказать, что любой мой фик или рассказ пишется под музыку, музыка создает настроение конкретному тексту, потому ощущения персонажей здесь сугубо "о написанном".

Артур Уизли/Молли Прюитт


Тед Тонкс/Андромеда Блэк


Северус Снейп



Рабастан Лестрейндж



Тед Люпин/Виктуар Уизли



Билл Уизли/Флер Делакур


Том Риддл/Минерва МакГонагалл


Рабастан Лестрейндж и Невилл Лонгботтом


Гарри Поттер и Нимфадора Тонкс


upd

Салазар Слизерин/Хельга Хаффлпафф


Фред Уизли/Нимфадора Тонкс


Драко Малфой/Луна Лавгуд

запись создана: 18.11.2010 в 18:03

@темы: ГП-фандом

---

Спонтанно захотелось написать пост о... большой и прочувственный пост. Но напишется совсем мало.
Он хороший. Он в самом деле хороший, потому что подкрепляет свои слова поступками, потому что уверен в себе, и ему не нужно что-то кому-то доказывать, чтобы себе доказать. Он прост и принимает себя таким, какой он есть.
Он красиво смеется.
У нас стоит кактус, все на него смотрят, он стоит на видном месте, красивый и большой, и он (он -тот, кто есть) оказался единственным из всего отдела, кто догадался его полить.
Он забавен - это самое милое, что в нем есть.

Пусть эта запись будет как воспоминание/впечатление о хорошем человеке. А это предложение - как обертка этой записи, ее граница, за которую переступать не стоит.

---

Название: Но в следующий раз...
Герои: Барти Крауч-мл., Регулус Блэк
Рейтинг: PG-15

— Синие распухшие следы от укусов. Видимо, оборотня.

— Да брось, оборотень бы не остановился. Господин Фенрир, что скажите?

— Оборотня могли и спугнуть, потому жертва попала к нам живой. Продолжим?

Меня они все больше раздражали, раздражали, и я не стал дожидаться конца этой унизительной процедуры, в первую очередь, для меня унизительной, в процессе которой тело еще живого волшебника превращали в тело давно усопшего, и ушел наверх. Такое бывает, бывает, что юные балбесы глупо гибнут, бывает сплошь и рядом, и если ужасаться по каждому поводу, проводить расследование и виновных искать, то организация ни к черту не годится. По мелочам такая организация силы рассеет, и закончится все полным пшиком.

Я остановился напротив двери в свою спальню. Спальня, объективно говоря, не была моей, это просто комната, которую мне выделили Лестрейнджи, но в качестве места, которое я мог назвать своим домом, вполне годилась. Как-то так получилось, что дома у меня никогда не было.

Я открывал дверь тихо-тихо, вкрадчиво и осторожно, а захлопывал ее с силой, так, чтобы ведь особняк содрогнулся, чтобы на головы тех, кто внизу, на высокомудрые головы Снейпа, Малфоя, Родольфуса, попадала штукатурка, а на Фенрира — хороший ее кусок, чтобы окутала пылью тело молодого не то Уэллиса, не то Рамли, ведь сколько их, отчаянных и бестолковых, чтобы перестали они все разыгрывать, хотя бы на сегодня перестали, сценку «Циничные боевые товарищи расследуют смерть своего менее циничного боевого товарища». И чтобы можно было притвориться, что мне стало чуточку легче.

Я лег на кровать, заложив руки за голову. Привычно стал выглядывать в частоколе запахнутых ставень лицо сластолюбивого Тома-мельника, вернее, часть его лица, конечно же, сиять рожей он не осмелился, он же не самоубийца, нет, он, стервец, одним глазочком подглядывал за прекрасной леди Годивой, которая обнаженной ехала на коне, чтобы выполнить волю мужа и позлить его, разумеется, и добиться своего заодно. Лестрейнджи так выпендривались. Кому-то — павлины-альбиносы в фамильном парке, кому-то — объемные полотна на потолках. Леди Годива едва заметно приспустила поводья, и конь зашагал медленнее. Она всегда так делала, когда замечала, что я смотрю на нее.

А еще через несколько минут в дверь моей спальни обязательно постучатся.

Регулус открывал ее медленно, словно милостиво давал мне время быстренько закруглить все предосудительные дела, какими, по его мнению, я занимался.

— Ты можешь выполнять только поручения Лорда. Совсем необязательно быть в курсе всех его дел.

Я улыбаюсь леди Годиве. Не видя Регулуса, я все равно знаю, что он сейчас делает. У него тревожные глаза. Сейчас они тревожные вдвойне. Он поставил себе цель ободрить меня, а когда у него есть цель, он начинает тревожиться. Я ему не завидую — он у нас отличник, привык целей достигать. У него столько комплексов, вы бы знали. И этот — первый из них.

Он предпринимает еще одну попытку:

— Кого на этот раз?

— Не то Уэллиса, не то Рамли, — лениво отвечаю я. — Не помню, как его зовут... такой длинный, с густыми бровями.

— И?

— Ну, они думают, что это дружок твоего брата пошалил. Укусы отдают синевой, в ранах — однозначно яд, что однозначно же указывает на слюну оборотня. Я им говорил, что укус — уже само по себе однозначно оборотень, но они не захотели меня слушать.

Лицо Регулуса принимает озабоченное выражение. Я не вижу его, я все смотрю на леди Годиву, которая начинает гладить ногами бока коня, но я все равно знаю, что оно становится озабоченным. В его голове мысли крутятся, несутся следом, не успевая поделиться информацией, идеи вспыхивают одна за другой, тревожные и пустые, и сейчас Регулус размышляет о том, что он может сделать и как он может помочь. Ни одна из его чертовых мыслей, идей не способна сообщить ему, что от него ничего не надо, ни дел, ни помощи. Наверное, Регулусу так легче жить — думать, что от него события зависят. Мой сладкий принц верит, как и большинство, что он из себя что-то представляет. Было бы жестоко переубеждать его.

— Они сузили круг, — наконец выдает он. — Они пользуются тем, что Темный Лорд все свои силы бросил на Пророчество; они почувствовали опасность, запаниковали и стали действовать без оглядки на свои же собственные законы, и им плевать на то, сколько будет жертв. Они знают, что победителям история все спишет.

— А, Регулус, я же только рад тому, что мой отец ввел Непростительные заклятия в действие. Он еще медлил, я думал, он пойдет на это сразу же, как станет главой Аврората.

— Нам нужно делать только то, что велит нам Лорд, — упрямо повторяет Регулус.

Я отвожу взгляд от прекрасной леди Годивы и смотрю на него. Он несмело и тревожно улыбается.

— Мы стали воевать чуточку честнее. Теперь никто не скажет, что Пожиратели пытали и убивали невинных. Теперь у невинных на вооружении есть Непростительные.

— Да-да, я понял, Барти. Твой отец...

— Я не хочу говорить о своем отце.

Улыбка на его губах пропадает вовсе и даже перестает намекать на возможность своего возвращения, что совсем уж редкость. К тревоге во взгляде моего сладкого принца примешивается грусть. Так получилось, что только его грусть я мог терпеть. Я мог позволить ему грустить обо мне. Знал, что он делает это искренне. Сейчас Регулус мучительно ищет слова, чтобы утешить меня, и страшно боится, что я ему не поверю, и еще больше боится, что обидит или оскорбит, или я приму его сочувствие за насмешку, и много чего еще боится из того, что нашептывают ему его комплексы. Это почти смешно, поверьте.

— Ты пойдешь вниз? Наши хозяева настаивают, чтобы мы обедали все вместе.

Регулус радуется, что тема разговора изменилась, радуется, поэтому допускает фатальную ошибку.
Он падает на кровать рядом со мной и беззаботно отвечает:

— Нет.

Он понимает после, что нужно было бежать. Только вот поздно, но ведь он понимает. От этого кто-то на дне моей души взвывает от тоски громче. Но пока он, сладкий принц, целиком в моей власти.

У нас всегда происходит по одному и тому же сценарию. Признаю, скучно.

Ворот рубашки Регулуса рвется лишь с третьей или четвертой попытки, ворот шелковой, эстет хренов, рубашки, пока я наконец не добираюсь до его шеи и не впиваюсь зубами в сладкую, солоноватую, сладко-солоноватую кожу в ямочке между ключицами, не вбираю ее, не начинаю лизать и посасывать, пока не оставляю отметину, может быть, даже отливающую синевой. Я мну его живот, я рывком переворачиваю его на него, я сгибаю ему ноги в коленях и развожу их в стороны, не позволяя ему с снять с себя брюки до конца, не позволяя снять даже сюртук, не давая ни секунды передышки, хотя он убеждает меня, ласково и тревожно заглядывая в глаза, убеждает... я ломаю, скручиваю, раздираю моего принца до опустошенности, потери чувствительности в не только его вывернутых суставах, но и в своих, вывернутых не меньше. И мне хочется думать, когда я измученный, опустошенный, с чертовой нечувствительностью в чертовых вывернутых суставах лежу, уткнувшись лицом в его шею, и вдыхаю отдающий детством запах волос на его затылке, что... впрочем, я ни о чем не думаю. В эту минуту я абсолютно счастлив.

А потом леди Годива пришпорит своего коня и умчится за край картины, паскуда-мельник ослепнет или обратится в камень, уж не помню, что там по легенде, а мой сладкий принц выберется из-под меня. И тревоги в его взгляде больше не будет, одна сытость.

— Я тебя убью в следующий раз.

Сообщит спокойно и как есть — в разорванной рубашке, в едва подтянутых брюках, босиком — оправится к себе. Растрепанный, с опухшими губами, растянутый — прекрасный.

Убьет. Убьет. Обещал ведь. Не в следующий, так в другой.

запись создана: 14.11.2010 в 16:32

@темы: слэш, фанфики, ГП-фандом

---

Подарки =))
Скоро праздник, и желающие получить от меня драббл в подарок, пишите в этой теме: герои, тип, рейтинг, всяческие пожелания. Фандом можно и не ГП.

Элла-Энн, Ластя, Мариэль, Малефер,
вам я подарю уже заказанное =) но если хотите что-то тематическое, рождественское, - пишите конечно, заказанное уйдет на потом.

upd + двое =) Итого шестеро с драбблами/фиками. Прием закрыт.

@темы: подарки

---

Небесный замок Лапута (1986)

Миядзаки волшебник. Самый настоящий.







Они такие милые... сегодня весь день была под впечатлением. Милые и гармоничные. На них равняться хочется. все гармонично.



А она... она просто

@темы: из старенького и хорошего

---

День 25: Если бы вы могли использовать одно заклинание без палочки, что бы это было? Вы социопат? Вы коммуникабельны?

Вот если бы у меня были связаны руки красивым бантиком и я не могла воспользоваться палочкой, как предполагается в вопросе, я бы сотворила заклинание, которое руки бы освободило, чтобы колдовать себе спокойно дальше.

Или сохранила бы заклинание впрок. Например, в одну единственную минуту оно бы мне так понадобилось, ужасно понадобилось, а его потратила зря. на что-то, точно знаю, бестолковое.. так.. я бы хотела, чтобы это было заклятье Последний шанс, которое бы исправило ошибки и обернуло время вспять. Заклинание "Начать заново". А может быть, это было бы заклинание Забвения. Чтобы все-все забыть и умереть. ВОзможно, заклятие "Встряхнуть земной шарик и вернуть человечество к каменному веку. Или - "встряхнуть, встряхнуться и избавиться от человечества вовсе". Ну то есть эквивалент атомной бомбы.

Дальше... ну что бы я еще наколдовала без палочки?.. вот самое главное и напоследок - мне сама возможность чудеса творить хоть с палочкой, хоть без палочки показалась бы мечтой. И кажется. и совсем недавно я только об этом и думала =)) Это было очень наивно, и очень мило. Я была моложе.

А про коммуникабельность и социопатию... да почти что =)) Тыкнете в любой вариант, какой больше нравится.

@музыка: Hurts "Indie"

@темы: флешмоб

---

toujours_pur, поздравляю с днем рождения!

---

Фандом: Сварог
Пейринг: Гаудин/Маргилена

Для Ласти

— Еще немного.
— Чаровница.
Маргилена метнула на Гаудина острый взгляд.
— Гаудин, вы таким тоном говорите, словно подпись на указе о казни ставите. Разве вам не волнительно?
— Почему же? Волнительно, — все так же бесстрастно ответил Гаудин, не последний человек в жирном, сочном, прогнившем бульоне власти. Настолько, что даже достаточно двусмысленная повязка из белого шелка, закрывающая его глаза, смотрелась удивительным способом солидно.
— И всегда же вы так… неисправимы. — Маргилена бросила на Гаудина еще один взгляд и остановилась. — Снимайте повязку.
— Мы пришли?
— Нет, но мне расхотелось играть с вами в игры. В такие, разумеется, в любые другие — по первому зову, сир.
Гаудин про себя улыбнулся. Он примерно представлял, как Маргилена может злиться — примерно, потому что застал только вступительную, выразимся так, часть ее гнева. Однажды она вышла к нему в наряде, в котором, по его скромному мнению, не возбраняется выходить вперед войска для полной демобилизации противника. Шутница-графиня поведала, что подглядела этакий фасончик — нечто прозрачное, невесомое на паре веревочек спереди и сзади — у одного чрезвычайно отсталого во всех других смыслах народа на Антлане. Гаудин тогда лакомился какао, без всякой задней мысли, не подумайте, что бы вам графиня после не рассказывала. В общем, не стоит исполнять экзотические танцы, в процессе которых предполагается отхлебывать из чужой чашки, если не хочешь потом две недели холить и лелеять обожженный живот. Гаудин прямо так ей сказал. Потом пожалел: графиня в красках описала ему, куда он может идти со своими советами.
Сейчас, даже не видя ее лица, он мог точно сказать, что она начинает сердиться. Или беспокоиться, как она сама бы сказала. Губки поджаты, на виске бьется тонкая голубая жилка. Вот-вот поднимет белую руку и откинет со лба волнистую прядь, чтобы тут же начать теребить ее, крутить в маленьких сильных пальчиках, едва не вырывая с корнями. А синие — ласковые, прекрасные, бесстыжие — глаза блестят, нетерпеливо и жадно.
— Душа моя, Маргилена, вы же обещали устроить мне сюрприз? — скучающим тоном поинтересовался он. — Хотели показать какую-то тайную комнатенку. Что, нет? Очень жаль, очень жаль… Графу мое почтение.
И Гаудин поклонился, прижав ладонь дощечкой к груди, как и положено уважаемым лаурам, поклонился и пошел в сторону лестницы. Повязку с глаз снимать он не стал. Путь знает наизусть… да и недалеко он уйдет.
— Ну, уж нет!
На лорда накинулись, увлекли к стене, самым позорным образом прижали и смяли, чтобы лихорадочно сдвинуть повязку на шею, оцарапав при этом острыми коготками подбородок и тут же зализав ранку, и прошептать на самое ухо:
— И не говори, что тебе не хочется. Что ты ничего не понимаешь, знать, не знаешь, болван этакий. Просто обними, — Маргилена охнула. — Подожди, подожди… Идем со мной.
У Гаудина и в мыслях не было возражать. К счастью.

@темы: драбблы, фандом, подарки

---

мне так хорошо.
Я абсолютно свободно себя чувствую в мужском коллективе. Абсолютно. Девочки, с которыми я раньше работала, ужасаются: "Как, как же ты одна с мужиками сидишь?", а я в отличие от того времени, как я сидела с ними, вообще ни о чем не думаю, не чувствую себя неуклюжей, что меня рассматривают и оценивают, вообще ни о чем таком не думаю, а работаю. А еще - в не помню какой книге цикла о Плоском мире Сибилла говорила. что девичьем обществе нельзя быть крупной и доброй, это сочтут за глупость, или того хуже - упрекнут в отсутствии вкуса. Да-да. Я не крупная, но это тоже воспринималось как недостаток, потому что отличалась от остальных, и то есть... ну мысль ясна. Я могу свободно читать в обеденное время "Луну и грош". Да. И нисколько не заботясь - ааа, меня сейчас будут обсуждать, хихикать, ааа.. Я просто работала в анекдотическом женском коллективе, просто каноническом - посиделки за чаем большую часть рабочего времени, вязка и обсуждение, обсуждение, обсуждение всего и вся, а в основном - о господи, буквально всего и вся. Потому что скука. А сейчас красота, красота. Мне нравится ходить на работу.

@темы: просто

---

Ода.

Сначала это была мышь, жутко удобная, хорошая и суперская, как думается теперь, когда он перегрыз провод.
Потом - обувка и тапки, причем, обувь гостей он еще и обслюнявливал, оставлял там свои нычки и сопли, - он таскал их по всему первому этажу.
Однажды он написал на розовые сапожки гостьи.
Он лает, вымогая у нас еду.
Плачет, когда лай не помогает.
Сначала он гонялся за котами, вскарабкиваясь им на спины и слюнявя им подшерстки на воротниках, теперь коты гоняются за ним, что у них получается куда грациознее, чтобы надавать ему по мордасам заранее.
Он не смотрит со мной в окно, когда я беру его на руки.
Он страшно обижается и плачет под лестницей, если ему не разрешаешь сдергивать котов у тебя с колен.
А когда прижимаешься носом к его носу, он начинает щерится и улыбаться арбузной лыбкой.
Он забегает в шкаф-купе с одной стороны и орет, чтобы его выпустили с другой.
Он вихрем вскакивает на площадку второго этажа, чтобы произвести серию странных звуков (а по ночам), будто кто-то умирает в страшных мучениях.
Он кусает руки и, забывая, что палец все еще у него во рту, начинает просить есть. и ест собственно.
Он чудовище и чудо.

@темы: просто

---

А по социотипу я - ленивая, одолеваемая всякими всплесками настроения, ленью, детством, старостью, ле-енью лягуха. Периодически дрыгающая ногами от избытка/ов чувств.
Это я к чему? кроме того. что люблю себя К тому, что все-таки не нужно знать свой социотип.
Я понимаю, что любопытно =)) Все предупреждены. Сайт есть, там всего пять ил шесть пунктов, так что для ленивых как раз, вот ссылка пампам, там еще просят размещать ее за бонусы, я бы обязательно разместила, только все тыкать там, мне лень, так что это благотворительно-оо.
А я Есенин. Как-то правильно.. интуитивно-этический интроверт *сбегала и посмотрела*потом прочту, что это значит.
Кто-нибудь из Есенинов есть? Или дуалов-Жуковых, сейчас.. сенсорно-логический экстраверт?.

@темы: просто

---

 Мариэль Де Клермон Тоннер, добро пожаловать

Подарок, то, что ты давно хотела, - будет обязательно. и скоро

---

подарки

Дарит чудесная Ластя. А финал - словно зеркало вдребезги. Но волшебно, волшебно...
Фандом как раз и любится своей волшебностью, такой, когда тоскливо, что волшебно. У Ласти так и получается писать

Фандом: Сварог

Паколет/Арталетта, первоклассное метание ножей; уверенность Арталетты в том, что Паколет сжульничал.

Как, как этот плебей, этот – да его обозвать толком никак нельзя – как может он быть метче, чем она, как?!
Жулик, проклятый жулик. И вовсе она на него не смотрит, она на мишень смотрит, да.
Там, в алой мишени, чуть подрагивает деревянная рукоятка – простая до неприличия. В самом центре дрожит, дразнится – а-а-ах!..
Арталетта впивается ногтями в собственные ладони, со свистом втягивает воздух.
Он сжульничал, неизвестно как, неважно. Никто никогда не будет метче её.
Ник-то.

Все чувства Арталетты написаны у неё на лице, и Паколет откровенно любуется – когда ещё такую красоту увидишь. Губы поджала, глаза сузила – ну чисто кошка рассерженная, даже боязно, что бросится.
Сама – не бросается, бросает нож. И слава всем богам, что не в него, в мишень, потому что ведь не промахнулась бы.
Резная рукоять арталеттиного ножа торчит под деревяшкой паколета.
Обе – в центре.

А вообще-то, Паколету хочется провалиться сквозь землю. Потому что Арталетта во всём лучше его, во всём – да в конце концов, она кто такая и он кто.
Он всегда чувствует себя ничтожным, недочеловеком, но при ней особенно, при ней – лучше б вовсе не быть.
Спросишь: "что Паколет за человек?" – ответят тебе в лучшем случае: "А-а, этот, гусятницы внучок?"
И всё. Потому что Паколета на самом деле нет. Потому что любит-то он что – ворожить потихоньку и жаркое из свинины, и чтоб спокойно всё было.
А при ней, при ней начинает мучительно хотеться – быть, и не просто быть – а ярко, как вот Командир хотя бы, или та же Рыжая.
И он - единственное, что лучше может сделать – это ножи.
Нож чувствовать надо, видеть, как он полетит, звук слышать, с которым в цель вонзится, дыхание задерживать, когда бросаешь. Понимать нужно, она – не понимает, у неё просто техника на высоте.
А у него ножи эти - единственный козырь, и чтоб отказываться добровольно – ну не-ет, извините.
Пусть злится – зато замечает хотя бы, смотрит как на соперника, как на равного.
- Ещё раз?! – бешено.
Паколет кивает.
Оба тянутся к мишени – выдернуть. Паколет – не спеша, быть лучше - так быть лучше, важным господам торопиться не к лицу. Арталетта – горячечно, яростно.
И, конечно, Паколет касается её руки.
Разумеется.
И в этот самый момент мишень расплывается, расплывается, и Арталетта отдаляется, а потом всё сереет.
И ещё через мгновение он просыпается.
Ему время дежурить, это ночь, это Хельстад и это просто дурацкий сон.

@темы: для меня, чудесные люди, фандом, подарки

---

Gella von Hamster, дорогая, любимая Гелла вон Хамстер! Геллочка =))

Поздравляю от всей души с днем рождения. А пожелать... ты такое солнышко, что хочется желать всего и сразу, и чтобы обязательно это "сразу и всего" у тебя мгновенно появилось, и тебя завалило, и тебя радовало... все же желаю просто: того, что ты сама хочешь. У тебя все будет.
Любви, искренней и теплой, друзей, здоровья. Терпения. Пусть у тебя все получится, и хорошо все будет, ты из таких людей, которые действительно это заслуживают.
И почаще радуй нас своим добрым и светлым творчеством. С днем рождения, хороший.



И подарок. Гелла, ты хотела что-то о призраках, наверное, веселое. Получилось обнадеживающее, это самое верное определение. Здесь будут Хелена Равенкло, еще не совсем ставшая духом, и Кровавый Барон, который, как известно… а ты помнишь мальчика Унгерна, что прибыл в Хогвартс вместе с Хельгой в фике «Круги на воде»? По моей задумке, это он и есть. Хелена и Унгерн. И по канону: Хелена скрывается в далекой Албании, а Унгерн должен ее отыскать.

Огни Самайна

Хелена Равенкло решила, что умрет в пятницу.

То будет ночь Самайна, великий праздник рождения нового года. Как хорошо, Хелена уйдет вместе со старым.

Узкие улочки маленького албанского городка петляли немыслимо, вовсе не имея цели привести путника к пункту назначения, а просто развлекаясь в свое удовольствие: разбегались, снова встречались, стискивали друг друга в объятиях, наносили смертельные раны и торопились оплакать свои.
Хелена, глубже опустив капюшон, под пологом ночи сотворила непутевое, исковерканное заклятие. Нельзя, конечно, она уже сколько себя корила — заранее, что не будет больше колдовать, ибо нельзя. Так ее, наверняка, найдут, если уже не нашли. Но без магии столь трудно… да и пусть находят. Самайн восходит вместе с полной луной, это его ночь, и, кажется, Хелене нужно поспешить, чтобы успеть. Пусть находят. А колдовать она уже и не умеет толком.

По мостовой весело запрыгал зеленый призрачный огонек, запрыгал и умчался вдоль одной из улочек. Вернулся, чтобы, полное впечатление, укоризненно уставиться на Хелену чем-то, что у огоньков сходило за глаза: мол, долго еще ждать мне. Хелена последовала за ним.
Нужно поспешить. Кто-то услышал ее колдовство, распутал нити заклинания и узнал в них Хелену, кто-то далеко отсюда, пока что далеко, кто-то знакомый. Из врагов, несомненно. Вон и ее провожатый принял цвет вражеский, намекнуть хочет. Из дома Слизерина кто-то ее выслеживает.
Хелена сначала шла с достоинством, степенно ставя шаг, и, вовсе позабыв о своем стремлении избегать колдовства, отводила от себя взгляды редких прохожих: люди, все легко, по южному одетые крестьяне, огибали ее по широкой дуге, словно натыкались на незримое, но жуткое препятствие. А зеленый огонек несся вперед, то возвращаясь, то убегая, как щенок, и вскоре Хелена, наплевав на достоинство, подобрала полы мантии и бросилась за ним бегом. Чувство преследования холодило затылок, стягивало кожу на лопатках, и страшно хотелось остановиться и обождать, чтобы дать неведомому врагу бой, наглядно продемонстрировать, что случается с самоуверенными глупцами, которые вздумают досаждать Хелене Равенкло.

Хелена как кошка взлетела вверх по выщербленной каменной лестнице и оказалась на стиснутой со всех сторон осыпающимися островерхими домами площадке, с которой открывался вид на ночное море. Чудесный вид, сказочный, прекрасный… сумасшедший. Хотелось раскинуть руки и шагнуть в пропасть, к тяжелым волнам моря, чтобы уже не обрести покоя. Никогда, конечно, как все и ждут от Хелены. Огонек нетерпеливо приплясывал на увитых плющом камнях.

Когда Самайн вступит в свои права, взойдет на трон при полной луне, и по волнующейся глади моря во все стороны брызнут столбы серебряного цвета… тогда Хелене суждено будет умереть. И она вернется домой. Только при этом условии.

…А еще было смешно, что диадема так и не принесла Хелене мудрости, силы воли, спокойствия и цельности ее матери. Она и счастья не принесла, если честно. А как же дальше жить? И диадема спрятана в надежном месте, и место-то само забыто, — а дальше как? Никак. Хелена равнодушно приняла то, что, и правда, никак; без облегчения, без радости, что теперь, наконец теперь, знает, что нужно делать. Все слишком просто, слишком грустно.

Она достала из складок мантии маленькие песочные часы, прикинула, что до восхода луны осталось еще полчаса. И решила: пожалуй, она успеет поквитаться с преследователем, которому хватило удачи и наглости ее отыскать и даже нагнать. Она уже слышала его осторожные шаги по лестнице. Ну что же, добрый вечер. Для кого-то же он должен оказаться добрым, право…

Незнакомец проявил похвальную ловкость и успел отскочить от прицельно пущенного Диффиндо, Заклятия Мечей.

— Унгерн, — констатировала Хелена, уклоняясь от Чар Силков.

— Обожди, — взмахнув ладонью, приказал Унгерн, больше известный как Кровавый Барон, любимейший ученик Салазара Слизерина. От его взмаха на площадку упала странная неподвижность, словно само время забродило и превратилось в мертвый уксус.

— Хелена, меня прислала твоя мать.

— С каких это пор Кровавый Барон подчиняется указам Равенкло?

— И это самое важное, что ты поняла из моих слов? Твоя мать. Хочет, чтобы ты вернулась. Она прощает тебя.

Хелена медленно опустила палочку, всю объятую синим пламенем. Щелкнула пальцами. Время вздохнуло и снова начало свой бесконечный бег.

— Унгерн, зачем ты пришел?

Он удивленно смотрел на нее. Он знал, что выглядит неважно, что долгая дорога, спешка и рана, полученная в одной из таких неизбежных при дальних странствиях по чужим дорогам схваток, превратили его в почти оборванца, но он и помыслить не мог, что может упасть в такие бездны отчаяния, в которых пребывает, и, похоже, давно, Хелена. Она глядит на него, и глаза ее пусты. Лицо осунулось, стало тоньше, одухотвореннее, а оттого еще прекраснее. Но это было не ее лицо. Он знал Хелену с детства, он нянчился с ней, играл, видел каждый день ее взросления и помнил, что на щеках ее всегда светились ямочки, что взгляд затапливал его своим озорством и беззаботностью, что алые губы хранили один и тот же капризный изгиб. Сейчас перед ним, с силой сжимая кисти рук, словно сдерживая себя, стояла бледная ее тень.
В сердце вспыхнул гнев. Ему казалось, что его обманули, что вместо ожидаемой награды, он получил кнутом по щеке.

— Пойдем со мной, — мягко сказал он. — Твоя мать ждет тебя.

— Зачем ты пришел?

Унгерн вышел из себя.

— Я же сказал: меня прислала Ровена Равенкло!

Хелена слабо улыбнулась.

— Бедный мой Унгерн. Я ведь о другом спрашиваю, о том, почему именно ты… и правда, это не важно. Унгерн, ты болен.

— Идем со мной, — буркнул Унгерн. — На рассвете уходит корабль, отправляется в Иберию. Если повезет, не пройдет и месяца, как мы окажемся на достаточном расстоянии от дома, чтобы аппарировать, — он воодушевился. — Как жаль, Хелена, что ты не умеешь летать на метле! Мы бы могли…

— Унгерн, мне очень жаль.

— И я о том же.

— Мы говорим о разном, — Хелена вновь улыбнулась и шагнула к Унгерну. — Вскоре взойдет луна, и родится Самайн. Мне очень жаль, я не пойду с тобой, ведь ты так болен. И жаль, что тебя учил Слизерин, и что мы дружили с детства, и что ты любишь меня.

Унгерн схватил ее за руки.

— Конечно же, ты пойдешь! — его мозг успешно проигнорировал то, что не хотел слышать. — Хелена, Хелена… ты так мучила меня, сколько усилий я тратил на то, чтобы напасть на твой след, и каждый раз, когда мне казалось, что еще чуть-чуть и я найду тебя, ты ускользала. Опутывала меня чарами и ускользала, ускользала, ускользала!

Хелена всматривалась в его искаженное страстью лицо. Решение недалеко… оно совсем близко.

— Унгерн, согласись на то, что я попрошу, — прижимаясь к нему, прошептала она. — И мы вернемся домой вместе.

Через некоторое время Кровавый Барон спокойно сказал:

— Ты хочешь обмануть меня.

Она подняла на него глаза.

— Хелена, мое горе. Хорошо, я согласен.

— Мне очень жаль, что ты умираешь.

— Ты уже говорила это.

— Твоя рана пожирает тебя изнутри, а ты слишком спешил, чтобы заняться ею. И теперь поздно.

Унгерн пожал плечами. Ему давно уже стало безразлично, что там происходит в его изувеченном теле, как там гниют его раны. Он превратился в ищейку, в преследователя. До остального не было дела.

— А у меня умирает душа, — застенчиво объявила Хелена. — Ты же видишь. Я не могу вернуться домой.

— И тебе жаль.

Внезапно он почувствовал себя смертельно уставшим.

— Чего же ты хочешь от меня, Хелена?

Она улыбнулась, и на один крошечный миг ему показалось, что улыбнулась, как прежде, озорно и лукаво; так, чтобы сердце замерло и пустилось потом в бешеный пляс... как прежде.

— Отпусти мои руки. Вот хорошо. Идем. — Она подвела его к краю площадки. — А теперь я прижмусь к тебе спиной, а ты обними меня. Погоди… дай взглянуть на твою рану… нет, лучше не надо. Обними меня. Мы будем смотреть на море и ждать восхода луны. Сегодня тридцать первое октября, Самайн, время, когда даже самым грешным духам позволено загадывать желания, которые сбываются обязательно. Мы с тобой не умрем. Мы просто шагнем в пропасть, к тяжелым волнам моря, чтобы уже не обрести покоя. И вернемся в Хогвартс. Поверь, это будет быстрее всяких метел.

Зеленый огонек стал тому свидетелем. Даже проводил после двух призраков туда, откуда они не захотели уходить. И это, вправду, оказалось быстрее всяких метел.

@музыка: Джон Уильямс "A Windows to the Past"

@темы: фанфики, подарки, гет, ГП-фандом

---

 QueST AKANe, просто так =)

Название: Мы одни
Фандом: Унесенные призраками
Пейринг: Хаку/Тихиро
Отказ: Отказываюсь.

Мы обязательно встретимся.

Так Хаку сказал Тихиро, так решил сам. Вот только уйти от Юбабы оказалось не просто. Начать с того, что ему некуда было идти.

— Мое имя — Кохакугава! Янтарная речка! Теперь я могу уйти от тебя, госпожа!

Хаку с готовностью встретил гнев Юбабы. С трудом, но все же выбрался из груды сломанных стульев, подушек, игрушек Бо и порванных ковров, чтобы молча поклониться тяжело дышащей, растрепанной Юбабе и выйти из ее покоев.

Никто его не провожал. Местные не любили Хаку… смешные. Дедушка Камадзи был очень добр и, кажется, искренно переживал за него… и, в любом случае, Хаку никто не провожал. Да он бы и не позволил.

Хаку отправлялся в мир людей. Для него был заказан ход туда, но ведь он дал слово Тихиро. Для нее время течет, как река… как река… только бы она его не забыла! В мире людей время взрывается водоворотами, клубиться тихими заводями, меняет течение, распадается на потоки… в мире людей время непостоянно. Оно приспосабливается под них. Тихиро, наверное, совсем взрослая, а Хоку не изменился. Он лишь может, заглянув в ее глаза, стать таким, каким она захочет его увидеть.

Тихиро совсем взрослая, а у Хоку больше нет дома. В мир людей ему ход заказан, но разве он мог, разве мог сказать об этом Тихиро, когда она ждала от него «Мы обязательно встретимся»?

Тихиро чинила садовые вилы. В маленьком деревянном сарае их было множество, и у Тихиро не хватало рабочих рук, чтобы заняться инвентарем и старой посудой. А вокруг шумел дождь, ронял свои капли на зеркала рукотворных озер, что создала Тихиро и ее единомышленники. Весь этот край, бывший когда-то крупным металлургическим центром, отравленный край, благодаря Тихиро покрылся сетью озер, речушек и ручейков. Она жалела, что не смогла создать моря. Но, верно, это умеют лишь боги. Вода в озерах была красная и мертвая. Тихиро не хотелось думать, что так будет всегда.

— Мы обязательно встретимся, Тихиро.

Она выронила вилы. Очень медленно подняла голову.

Хаку увидел свое отражение в ее глазах. Он стал таким, каким она хотела, чтобы он был, таким, каким она верила, он будет, — Хаку менялся вместе с ней, он взрослел, цвел и старел вместе с ней. На Тихиро смотрел высокий старик с ясными глазами.

— Хаку… — прошептала она. — Хаку!

И как юная девчонка бросилась ему на шею.

— Я так ждала тебя, Хаку, почему ты задержался, Юбаба не отпускала тебя, ох, Хаку, но почему-почему ты задержался? — причитала она, пока он гладил ее хрупкие плечи. — Хаку, обещай, что ты не уйдешь. Обещай мне.

— Я никуда не уйду, Тихиро.

— Ты мне снишься, наверное, — жалобно протянула она.

— Расскажи, что у тебя тут. Что за красные озера вокруг? В них нет жизни.

Тихиро выпрямилась, откидывая седые прядки со лба. Гордо подбочилась.

— А это труд моей жизни. Нам удалось добиться закрытия комбината, хотя ничего бы не вышло, если бы земля не истощилась. Руды больше нет, все до крошки вытянули. Потом я и мои друзья заставили их вывести все свое оборудование, кое-что мы сами уничтожили, кое-что продали, и вот, видишь, теперь у нас наконец появилось поле для работы, все прекрасно. — Тихиро не отпускала его руки, словно боялась, что он вот-вот исчезнет. — Земля окрашена, оттого наши озера красные. У меня никак не получается вдохнуть в них жизнь. Сюда бы тонны гумуса, потом отводы нормальные сделать, чтобы вода с большими реками смешивалась, а еще…

— Тихиро, мне нужно идти.

Она вцепилась в него.

— Ты же обещал. Ты же только что обещал.

— Я обещал, что буду с тобой. — Хаку мягко высвободил свою руку и отступил на шаг. — Но у меня здесь нет дома. Помнишь, мою реку засыпали песком? Мне нельзя быть в мире людей.

— Хаку, — умоляюще вымолвила Тихиро. — Хаку.

— Не бойся, Тихиро.

Он ласково кивнул ее, подошел к двери, за которой стеной лил дождь. Помедлил, глядя на небо. Шагнул под водный поток. И исчез.

— Хаку!

Тихиро выбежала на улицу. Дождь взметывался вокруг, пузырился, дробил мир на тысячи, миллионы капель.

— Мы одни, — услышала Тихиро. — Мы с тобой одни во всем мире.

Шептал дождь.

— Хаку…

На утро озера, речки и ручейки отражали небо. Вода стала прозрачной, прозрачнее алмаза, и, казалось, весело хрустела в своем новом ложе из земли, полной жизни.

А Тихиро угрюмо смотрела на холмы, покрытые сочной травой, на синие озера, на безмолвные облака над всем этим царством весны и возрождения.

— Вот это да!

— Что за дождь вчера был? Ты гляди-ка, гляди, трава как шелковая!

— Вон и васильки цветут!

— Как думаешь, рыба тоже появилась?

— Что значит «тоже»? Да озера кишат всякой живностью!

— Вот чудо-то! Наверняка, Речной бог услышал наши мольбы.

— Не он, — произнесла Тихиро. — Бог всего одной маленькой речки нас услышал.

И, оставив своих друзей, пошла вниз к озеру.

«Мы встретимся обязательно».
«Я буду с тобой».
Ах, Хаку, почему я должна всегда ждать исполнения твоих обещаний? Почему должна верить?

— Потому что ты — Дракон, бог маленькой давным-давно уничтоженной речушки, — проворчала Тихиро, подходя к хрустальной воде и снимая туфли. — Ты много о себе думаешь, вот что я скажу.

Она вошла в воду по пояс, сделала глубокий вдох и села, прижимая колени к груди.

У самого ее уха раздался голос:

— Что ты делаешь, Тихиро?

Она испытала глубокое удовлетворение, услышав в голосе тревогу.
Открыла рот. Вода хлынула в легкие.

— Возвращаю нас в твой мир, что же еще.

***

— Как ты догадалась?

Они сидели на песке, на том самом месте, где Тихиро впервые увидела корабль призраков, прибывший в купальни Юбабы, где Хаку помог ей самой не стать призраком.

— Я слушала свое сердце. — Тихиро тряхнула волосами, перехваченными в хвостик резинкой Дзэнибы. — И вообще, Хаку… почему бы мне самой не пообещать тебе что-то? Что-то вроде «мы обязательно встретимся». Только я говорю: «Мы обязательно встретились и не расставались». И не спорь, Хаку.

— Даже не подумаю, — рассмеялся Хаку.

Тихиро подхватила его смех.

Двум детям только дай повод посмеяться. Не умолкнут, по крайней мере, до обеда.

А где-то под другими небесами разливались синие озера. И это тоже было правильно.

@темы: фандом, фанфики, гет

---

Потрясающий сюрприз от Эллы Очень неожиданно и очень приятно. И очень красиво.

06.11.2010 в 07:56

Пишет  Элла-Энн:

Для тех, кто дорог
Этот год был для меня очень непростым. Но в тоже время он подарил людей близких по духу и внутреннему состоянию. Вы были со мной все это время, делили радости и горести, терпели мои заскоки и поддерживали. И сегодня я хотела бы порадовать вас чем-то приятным)))
Для моей дорогой  almond_land... Моей альфы и беты...

Тык!

Название: Он вернется...
Особая благодарность Lady Owlet за первичную вычитку и полезные замечания

Она жила на вершине горы, там, где сосны упираются в небо, а облака цепляются за их верхушки и словно наблюдают за ее неторопливой жизнью.
В деревушке у подножия горы ее не любили: некоторые боязливо крестились, когда она проходила по главной улице, кто-то откровенно плевал ей вслед и посылал в спину проклятия. Только босоногая ребятня бежала за ней толпой, хватаясь за длинные полы ее странных одежд, в ожидании сладостей, которые она всегда носила в карманах.
«Странная», - говорили про нее в деревне. «Сумасшедшая», - в полголоса с презрением твердили другие. «Ведьма», - со странной гордостью сообщали третьи. И только дети с благоговением сообщали: "Фея!"
Но как бы к ней не относились, все неизменно посылали за ней, если в деревне вдруг кто-то начинал болеть или вдруг начинался падеж скота, или случалась какая-то напасть вроде засухи, урагана или затяжного ливня. И она никогда не отказывала. Спускалась по узкой каменистой тропе, кое-где поросшей зарослями дикого барбариса и терновника, несла снадобья, живительные эликсиры и притирания, чтобы помочь.
Жилище ее притулилось у самого крутого уступа. Местные боялись подходить близко к этому странному строению, лишь дети безбоязненно входили в дом.
В маленькой комнате все было увешано пучками целебных трав, весело трещали дрова в печи, украшенной старинными изразцами. Толстый рыжий, похожий на лохматый клубок, кот нежился на лежанке и лукаво ухмылялся в усы, наблюдая за легкокрылой синей пичужкой, что свила гнездо под самым потолком. Вдоль стен тянулись высоченные шкафы, уставленные банками, баночками, бутылочками, пузыречками, склянками разной величины. В котле на столе булькало какое-то варево, распространяя невероятный аромат, чего ванильно-клубнично-карамельного. Так пахнет детство.
Она сторонилась людей, куда больше по сердцу ей было бродить по горам, собирая целебные травы, слушая разговоры птиц.
Нянюшка говорила, что люди злы и боятся всего "странного".
В тот вечер, когда он постучал в ее окно, она вздрогнула, но дверь отворила. На пороге лежал человек. Одежда была поношенной и местами весьма сильно залатанной, он был изможден, скорее даже истощен.
Нянюшка заохала, захлопотала, а она убрала с лица незнакомца мокрые прядки и охнула. Мужчину можно было бы назвать даже красивым, если бы не уродливый шрам от виска до губ. Она никогда не видела мужчин... Вернее, нет, мужчин она видела, но простых, деревенских... А в незнакомце была какая-то особая стать и благородство, то, что нянюшка называла "порода".
Путника внесли в дом и уложили на лежанку. Рыжий котище недовольно щурился и пыхтел, искоса наблюдая за тем, кто занял его место, а синяя птица суетливо хлопая крыльями носилась вокруг, словно желая принять участие в спасении гостя. Казалось, все в доме пришло в движение: Нянюшка хлопотливо поправляла то подушки, то одеяла, в котлах булькало и кипело, пестик, тонко звякая, перетирал в ступке целительный сбор, а она тонко нарезала коренья. Это нехитрое занятие помогало сосредоточится, собраться с мыслями и скинуть это странное наваждение, окутывающее как кокон с ног до головы, заставляющее кровь приливать к щекам, а сердце биться быстрее.
За время, что больной был в забытьи, она успела изучить каждую его черточку, и шрам на лице не казался столь ужасающим и даже придавал мужественности его тонким чертам. Она и не заметила, как в душе кроме смятения появилась щемящая нежность.
Заваривая укрепляющие травы, растирая воск для согревающей мази, она на секунду застывала, задумчиво перемешивая состав. Нянюшка понимающе качала головой, а кот обидчиво отворачивался в сторону, когда она меняла полотенце на лбу гостя, лишь синяя птица щебетала о чем-то своем, похожем на счастье.
Спустя неделю путник очнулся и стремительно пошел на поправку. Несмотря на протесты дам, он как мог помогал по хозяйству: носил воду из родника, чинил расшатавшиеся стулья, латал прохудившуюся крышу, а вечерами рассказывал забавные истории. Нянюшка смеялась, прикрывая рот пухлой ладошкой, кот презрительно фыркал и прятал улыбку в усах, осторожно выпуская коготки и поудобнее устраиваясь на коленях молодого человека. А она... Она смущенно опускала глаза и теребила краешек мантии.
О необычном госте феи прознали местные мальчишки, тайком от родителей прибежавшие за новой порцией яблочной пастилы и сказок от Нянюшки. И юноша с радостью рассказывал им истории о рыцарях и турнирах, учил фехтовать и управляться с копьем и пикой. А у нее сердце кровью обливалось, предчувствуя скорую разлуку.
Он ушел на утренней зорьке, когда на цветах еще не высохла роса, а по земле стелился легкий туман, когда она собралась в лес за ягодами. Ушел не прощаясь, чтобы вернуться в сверкающих латах, на белом коне, как и положено принцу.
И в доме все вдруг потускнело: Нянюшка подолгу сидела у стола, в задумчивости подперев щеку кулачком, кот был важен и хмур, только синяя птица продолжала петь о счастье.
А она не ждала, нет... Только украдкой поглядывала в окно, когда варила зелье забвения, изредка оборачиваясь к дверям, когда под полом шуршали мыши, несмело оглядывалась по сторонам, когда спускалась с горы в деревню. Она не ждала... Просто верила, что когда-нибудь он вернется... в сверкающих латах, на белом коне, как и положено принцу...

@темы: для меня, чудесные люди, Оригинальные произведения

---

 QueST AKANe, добро пожаловать =)

---

Элла-Энн, любимая! Пушистая и хорошая =))

Поздравляю тебя с днем рождения Желаю счастья, безграничного и вечного, пламенной любви, здоровья и хороших друзей. Чтобы в жизни были успехи, успехи и еще раз успехи, чтобы жизнь любилась и взаимно. Вдохновения тебе, покладистой музы и неиссякаемых идей. И процветания в фандоме - он этого заслуживает, он нас познакомил =) Оставайся всегда такой же, хорошим, пушистым и вообще солнечным созданием





И подарок - бестолковый, но пушистый гудшип С днем рождения.

Говори со мной

— На, держи.

— Мм?

— Твои бутерброды, Рон, не будь дураком.

— Никто и не собирается, — пробурчал Рон, беря протянутый сверток.

Гермиона вздохнула, вытерла промасленные ладони о мантию и села рядом с Роном. Была суббота, погожий октябрьский денек, мелкие воды озера, на берегу которого они сидели, ровно подкатывались к подошвам их кроссовок, и в общем и целом жизнь казалась прекрасной. Кому-нибудь другому.

— Рон, поговори с ним.

— Ты опять? Сказал же, не буду, надо, пусть сам подходит, — Рон развернул сверток и придирчиво оглядел скомканные куски хлеба, пропитанные майонезом, горчичным соусом и еще Мерлин знает чем, сиротливо развалившуюся ветчину и пожухлые листики салата. Пожал плечами и принялся есть.

— Послушай, он ведь хочет подойти, хочет поговорить… — Гермиона с некоторым оторопением проводила взглядом исчезнувшую во рту Рона порцию того, что с натяжкой можно было назвать «хогвартским сэндвичем, улучшенным мастерством Рона, истинного сына своей матери». — От Гарри все отвернулись, и ты не должен был поступать, как эти все.

— А он мог мне сказать? — отозвался Рон. — Раз я его друг, мог мне сказать, что подбросил свое имя в Кубок Огня? Как-то обманул эту штуковину Дамблдора, придумал способ, а мне не сказал. Какой он мне друг после этого?

Гермиона раздраженно передернула плечами.

— Вот сколько можно об одном и том же? Мы ведь обсуждали это, договорились даже, что верим Гарри. Не стал бы он кидать свое имя в Кубок Огня, да и не сумел бы он. Ему вовсе не хочется таким образом популярность себе завоевывать, Рон, хватит чавкать в конце концов!

Рон зачавкал громче. В демонстрациях только так — идти вперед до упора, не поддаваясь на провокации.

— Если вот ты мечтаешь популярным быть, взял бы и был, — рыкнула Гермиона, с силой толкнув Рона в плечо.

Как же он ее бесил! Раздражал неописуемо, заставлял думать о себе, даже на уроках, даже на любимой нумерологии, постоянно ее отвлекал! Рыжий, нескладный и наглый. И выражение лица-то все время такое… такое… ну словно он ни в чем не виноват, а ведь виноват, еще как виноват, о чем прекрасно знает! Рыжий, наглый, нескладный, вредный… ух!

— Да с чего ты взяла? — оскорбился Рон, торопливо дожевывая бутерброды. — Никем я не мечтаю, я сам по себе хорош. Вот. И вообще — иди к Гарри и ему мораль читай. Ко мне пристала, видишь ли, словно я…

— Ах, я пристала, значит? — Гермиона чувствовала, что щеки заливает краска. Еще немного — и она придушит Рона его же собственными кривыми лапами. К Гарри? К Гарри! — Я ходила к Гарри!

Рон подавился куском ветчины.

— Ходила? — просипел он. — Ты ходила к нему? Предательница!

— В отличие от тебя с Гарри хоть поговорить можно. Он не размахивает руками как ветряная мельница, не орет, не жует постоянно, не бормочет себе под нос всякую ерунду и не заглядывается на вейл! Гарри — мой друг.

— А я тебе не друг, получается?

Гермиона осеклась. Внезапно, как бывает в минуту смутного озарения, в душе возникло томление. Черты ее лица разгладились, гневная линия рта смягчилась, а взгляд устремился на горизонт.

— Ты мне не друг, — нараспев сказала она. — Нет, я думаю.

Сердце Рона сделало кульбит. И ужасная идея, что испуганной птицей металась по его сознанию, идея, что нужно притянуть Гермиону к себе за тонкие запястья, показалась вдруг такой настоящей идеей, такой правильной… просто блестящей.

— То есть… ну, конечно же, друг… — удивляясь себе, пробормотала Гермиона.

Она увидела выражение лица Рона и залилась краской.

— Такой же, как Крам? — мягко спросил Рон.

Гермиона зачарованно следила за его пальцами, которые накрывали ее ладонь.

— А? Крам… Виктор… ты что? — она со сдавленным смешком спрятала руки под коленками. — Он-то здесь при чем?

Рон молчал, не сводя с нее серьезного взгляда. Гермионе стало стыдно.

— Рон… — беспомощно сказала она.

Он улыбнулся. Собрал остатки своей, за неимением лучшего слова, трапезы, покидал их призывно махавшему щупальцами кальмару, отряхнул ладони и, вытянув ноги, откинулся на траву.

— Гарри, может быть, и ни при чем, но мириться он должен подходить, — заметил он. — Нечего мне за ним бегать.

— Рон!

— Да-да, и не спорь.

— Ты невыносим.

— Вот послушай…

И Рон стал рассказывать о своей несчастной жизни, а Гермиона стала скептически вскидывать бровями, передергивать его и возражать.
Вскоре ее ладошка робко нашла его ладонь. Он погладил ее пальцы, сжал их. И все было хорошо. Они продолжили спорить.

@темы: фанфики, подарки, гет, ГП-фандом